Третья раса
Шрифт:
Пока мы с Молчуньей сидели в кают-компании и просматривали сетевые каналы, Долговязый отдавал распоряжения Майку. По его плану, прежде чем на полном ходу идти в порт, следовало справиться о наличии там аккумуляторов нужной марки. Аккумуляторы редкие, и могло так случиться, что достать их можно будет только в Ангарной Бухте.
Пока он выяснял этот вопрос, я мучался над тем, стоит ли поделиться с Молчуньей своим планом. Это было в высшей степени рискованным шагом, и могло попросту крест поставить на всей затее, но мне нужен был надежный
— Жаб точно жив, — сказал я, зная, что ее синтезатор и переводчик включен.
— Ты тоже так думаешь? — повернулась она ко мне.
— Я не думаю, я знаю точно.
Пришлось ей рассказать о нейрочипе в голове. По мере приближения к развязке у Молчуньи глаза загорались все ярче. Похоже, она просто надеялась на то, что Жаб жив, но сама не верила в это. Теперь же у нее появились доказательства, и это сильно ее поддержало. В конце концов, не в силах справиться с охватившими ее эмоциями, она бросилась мне на шею и замычала, как мычат все глухонемые, пытаясь что-то сказать. Потом, спохватившись, перешла на жесты.
— Это самая лучшая весть за последнее время, — перевел ее синтезатор. — И я рада, что эту весть принес ты.
Я улыбнулся, а она нагнулась ко мне и поцеловала в щеку. Чуть теплее, чем просто по-дружески.
— Он тебя найдет, когда будет возможность, — уверенно заявил я. — Жаб не такой черствяк, чтобы отказаться от такой женщины, как ты.
— Думаешь?
— Просто уверен.
— Знаешь, у нас с Жабом был секс. Один раз всего. Еще до того, как тебя из учебки забрали. Это было на заводе охотников на Шри-Ланке, где мы заказывали «Валерку».
— Прямо на заводе?
— Ну нет. Это образно. В отеле, конечно. Перед Новым Годом свободных мест почти не было, и мы сняли один номер на двоих.
— И ты его соблазнила?
— Что-то вроде того.
— А потом?
— Он сказал, что я не только лучший водитель.
— И все? — удивился я.
— Водитель ему был нужнее, чем женщина, — вздохнула Молчунья.
— Это потому, что он был в состоянии активной охоты на Поганку, — предположил я. — Но я ее взорву, и водитель ему будет не нужен. А женщина, наоборот, окажется весьма кстати.
— Думаешь?
— Просто уверен. Знаешь, у нас с Леськой в отеле Ангарной Бухты тоже был неожиданный секс.
— Что значит неожиданный? Вы ведь женаты.
— Ну… — я пожал плечами. — Поначалу было все хорошо, а потом как-то приелось. Мне было трудно без океана. А когда мы сходили с «Рапида», чтобы найти тебя, что-то в наших отношениях изменилось, они словно на другой уровень перескочили. Я сам не знал, что так может быть. И теперь ее посадили. Представляешь, каково мне?
— Мне не легче, — нахмурилась глухонемая. — Мы ведь с детства дружили, еще в Светлогорске. Слушай, а ты правда думаешь, что если не будет Поганки, Жаб обратит на меня
— Не сомневаюсь, — соврал я.
Вот давал же себе слово не врать, а взяло и сорвалось с языка. И не в том дело, что я хотел сделать Молчунье приятное, хотя и этот мотив присутствовал. Я вдруг интуитивно почувствовал, чем могу ее зацепить. Наверное, именно так и Жаб когда-то впервые понял, что лучший человек в команде — тот, у кого есть собственные мотивы к достижению общей цели. Однако совсем превращаться в Жаба, который использовал людей не моргнув глазом, я не собирался. И твердо решил больше Молчунье не врать. Она всегда ко мне хорошо относилась, и глупо было с ней обращаться неподобающим образом. Глупо и стыдно.
— Быстрее бы до Поганки добраться, — произнес синтезатор Молчуньи.
— Мы вообще до нее не доберемся, — честно ответил я. — Я же тебе рассказал про нейрочип! Жаб видит моими глазами и слышит моими ушами. Он знает, что «Валерку» не запустить без аккумуляторов, да к тому же ты Долговязому сообщила код открывания шлюза. Пока мы будем гонять за батареями, Жаб справится быстрее. Он знает способ, каким мы ныряли, и вне всяких сомнений добудет грибок.
— Это правда, — помрачнела Молчунья. — Может, он взорвет Поганку сам?
— У него нет такой цели. Он мог бы просто не выключать запущенную мной систему уничтожения.
«Нет не мог, — вдруг подумал я. — Его бы спрессовало ударной волной от взрыва, он не успел бы уйти. Получается, что отключить систему он мог по банальной необходимости».
Но делиться этими мыслями с Молчуньей я не стал.
— Да, — кивнула она.
— Для него Поганка как женщина, — жестко добавил я, прекрасно зная, что делаю ей больно. — Он ее создал и скорее всего хотел властвовать над ней безраздельно.
— А я разве не женщина? — обиделась глухонемая. — Старый биотех не может дать ему того, что могу дать я.
— Мне это понятно. Но у него свои тараканы в голове.
— И он слышит, что мы сейчас говорим? — Молчунья осторожно глянула на меня.
— Да.
Тогда она отключила синтезатор и показала несколько странных знаков руками.
— Что это? — спросил я.
— Ничего, — она снова включила синтезатор.
— А все-таки?
— У нас с ним был особый язык жестов, — все же ответила она. — Жаб его то ли сам придумал, то ли использовал древний язык, на котором давным-давно говорили глухонемые.
— Зачем?
— На тот случай, если нам надо было перекинуться парой фраз, предназначенных только нам.
— И что ты ему сейчас сказала?
— Что люблю его, — просто ответила Молчунья.
Я подумал, что если Жаб хоть чего-то стоит, это не оставит его равнодушным. А если оставит, я его сам убью.
— Жаль, что нельзя запустить «Валерку» прямо сейчас, — вздохнул я. — Опередили бы Жаба и убили бы наконец Поганку.
— «Валерка» для этого не обязательно нужен, — ответила глухонемая.