Третья сила
Шрифт:
Однако сегодня наше уединение решили бесцеремонно нарушить: в тот момент, когда я только собралась подремать, прислонившись к плечу своего ангела-хранителя, пространство над озером сухо затрещало. После чего его довольно грубо разорвали чужие мускулистые руки, и на поляну уверенно шагнул рогатый чернокрылый гигант с красивым, но чересчур подвижным лицом и улыбкой садиста-маньяка, наметившего себе новую жертву.
– Очень хорошо, - приглушенно рыкнул он, завидев нас, сидящих бок о бок возле большого валуна.
– Жаль, что я не сразу вспомнил, где ты отбывал свое наказание, а то явился бы раньше.
Я
– Неплохо устроились, - усмехнулся Мертвый Бог, мельком оглядев наше новое место жительства.
– Много сил потратили? Хотя не надо, не отвечайте - и так вижу, что прилично.
– Что тебе нужно?
– слегка нахмурившись, задал Лин крутящийся в моей голове вопрос.
– Ничего особенного. Просто поговорить.
– Говори, - без особого интереса согласилась я, пристроив голову на плече у друга поудобнее. Он в ответ бережно прикрыл меня крылом... тем, которое было таким же черным, как у стоящего напротив бога... но на всякий случай незаметно отрастил когти, острые зубы, которые спрятал за истончившимися губами, и длинный шипастый хвост, в котором яду, надо полагать, было побольше, чем у него в душе когда-то.
Айд на это только хмыкнул.
– Ишь, какие смелые стали...
– Вашими стараниями, - мы с Лином одновременно пожали плечами и равнодушно отвернулись.
– Ты же не думал, что мы после всего случившегося останемся прежними?
– Нет, - на удивление легко согласился Владыка Ночи.
– Даже напротив - я этому рад, потому что теперь мы, наконец, сможем поговорить без лишних эмоций... кстати, что-то он сегодня опаздывает... Брат?
Голос Айда неожиданно стал еще более глубоким и словно бы... всеобъемлющим. Таким, что вибрации от него сперва тяжелыми волнами разошлись по поляне, а потом убежали куда-то бесконечно далеко, настойчиво тревожа ткань мироздания. Правда, это продолжало недолго: не успел в моей голове сформироваться новый вопрос, как пространство рядом с Богом снова заискрилось, и мгновением спустя на поляну ступил еще один гигант. Белокрылый. Но при этом так поразительно похожий на Айда и на огромную статую в храме Нора, что я, наконец, удивилась по-настоящему.
– Брат?
– переспросила невольно, внимательно изучая Богов. Но никакой ошибки не было: Они были похожи, как близнецы. Только один мрачноватый, зловещий и чернокожий, а второй весь из себя мягкий, белый и пушистый. Причем, настолько нарочито это было подчеркнуто, что, наверное, в действительности оба впечатления были одинаково ошибочны.
– Что ж, это многое объясняет. Кроме, пожалуй, одного: что вам здесь надо?
– Мы хотим закончить Игру, - благостно улыбнулся Аллар, по-отечески мягко глядя на меня своими золотыми глазами.
– А без тебя Она будет неполноценной.
– Вот именно, - многозначительно усмехнулся Айд.
– Согласно Правилам, Игрок должен сыграть свою роль до конца. Эту фигуру опасно устранять с поля преждевременно.
– Э, нет, - я решительно поднялась и встала плечом к плечу с набычившимся Лином.
– У нас ваши Игры уже во где сидят. Я свое дело сделала, Жреца из вашего мира выпроводила, и хватит. А на Лина у вас вообще нет никаких прав. Так что даже не мечтайте.
Боги скептически переглянулись.
– Ты все еще плохо понимаешь, что происходит...
– Конечно, - фыркнула я.
– Кто бы мне это объяснил!
– Позволь, я попробую, - все с той же загадочной улыбкой предложил Аллар и, не дожидаясь ответа, опустился ниже, настойчиво заглядывая в мои глаза. Причем, так быстро, что мы не успели ни отшатнуться, ни ощетиниться. Просто - раз, и не стало вокруг привычного пейзажа. А вместо него простерлась странная, пугающая, всеобъемлющая Пустота, в которой внезапно появилась и потянула за собой гигантская золотая воронка. Вернее, целых две воронки - могучих, тугих, с неумолимой силой затягивающих наши смятенные души в себя, стремясь надежно поглотить и уничтожить.
Я вздрогнула, когда меня пронзила холодная игла чужого, равнодушного, бесконечно далекого от моих проблем разума. Настолько чуждого, что я при всем желании не смогла бы его понять. Настолько сложного, что у меня не получилось бы его осознать. И настолько тяжелого, что если бы этот контакт продлился чуть дольше мига, у меня точно подломились бы ноги. Одновременно с этим откуда-то взялось и принялось откровенно давить пугающее ощущение собственной ничтожности. Я чувствовала себя даже не муравьем - молекулой!
– рядом с бесконечно сложной Вселенной. Причем, разумной Вселенной. Живущей неимоверно долгое количество лет, которая, едва прикоснувшись, чуть не оставила от той молекулы мокрое место.
В этот же самый миг пространство за спиной Аллара причудливым образом исказилось, а затем и развернулось, показывая свою изнанку, в которой шевелилась непроницаемая Тьма, медленно созревали крохотные точки еще нерожденных галактик; таинственно подмигивали многие тысячи и миллионы чужих солнц, из которых некоторые постепенно разгорались все ярче, а некоторые, наоборот, неумолимо угасали.
На одно мгновение я внезапно ощутила себя всем этим чудовищно, непознаваемо большим пространством... с мириадами звезд, планет, бессчетным количеством жизней, которые появлялись и исчезали с такой бешеной скоростью, как будто мимо текли на секунды, а целые эпохи. Я словно вобрала в себя множество голосов, звучащих в пустоте как будто сами по себе. Ощутила миллионы запахов. Услышала тысячи слов. Испытала целый калейдоскоп нескончаемо меняющихся эмоций... чужих эмоций. Непонятных. Подчас - таких же чуждых, как и все остальное. Наконец, чуть задохнулась от чрезмерного количества обрушившейся на меня информации. Опасно пошатнулась, ощутив всю тяжесть этой страшной ноши. Мгновенно выгорела, как упавшая в жарко натопленный камин пылинка. После чего вдруг почувствовала совершеннейшее опустошение и дикую, безмерную, ни с чем не сравнимую усталость. Ту самую апатию, которое заставляет опустить руки, бросить все, лечь на землю и, закрыв глаза, тихо умереть. Просто потому, что в тебе не осталось никаких чувств, сил и даже желаний - все они бесследно растворились в гигантском водовороте чужих судеб, не оставив ничего из того, что когда-то было моей прежней сутью. Совсем ничего, кроме смутного ощущения, что на самом деле происходящее - лишь половина того, что мне нужно было выдержать. Потому что кто-то другой взял оставшуюся тяжесть на свои сильные плечи и, стиснув зубы, держал ее ровно столько, чтобы я успела опомниться и отшатнуться.