Третья стадия

Строганова Алиса

А потом настала пора выступить перед своими людьми. Я не любитель произносить долгие воодушевляющие речи, но промолчать мне было непозволительно. Поднявшись на один из ящиков с инструментарием, я оглядел мигом приосанившиеся ряды своих людей.

На короткий миг я задумался о тех, кто стоял сейчас передо мной. О тех, с кем мне придется лететь на войну. Молодые парни, мужчины, и не старые, нет, зрелые офицеры. Волки в своей стихии. Большинство из них даже не участвовало в сражениях крупнее проходящих на границе. Но я веду их на бой, чтобы сделать героями. Так что же я ощущаю в данный момент? Испытываю ли я ответственность перед ними? Глупый вопрос — конечно же, да. Я могу не любить

толпу людей, но я люблю свою небесную семью. Эти люди, каждый из участников, все они — моя семья. Те, кто был со мной, и те, кто не оставил. Я могу не знать каждого поименно, могу оставаться холоден и убеждать себя, что потери на войне неизбежны. Я могу злиться от гибели моих людей, как от сбоя гигантского механизма всей военной машины, испытывая разочарование… Но сейчас я видел их глаза. И на короткий момент осознал весь груз на душе у каждого. У всех из них были семьи. Все они остались в Полисе. И люди, стоящие передо мной, были не просто солдатами. Они были теми, кто верит, что я приведу их к победе. И они готовы сражаться до последнего, чтобы защитить своих родных. Позволительно ли мне тогда совершать ошибки? Я думаю, ответ очевиден.

— Граждане планеты Земля! — благодаря поданному усилителю мой голос долетал в самые дальние уголки зала. — Сегодня у нас очень важная ночь. Ночь, равно которой по значимости еще не встречала наша планета. Сегодня — время, когда мы ответим нашим врагам за все многолетнее унижение. Мы ответим за всех товарищей, убитых на Границе. Мы ответим за невинных людей, погибших под нескончаемыми опытами. Мы ответим за наших детей, ушедших в леса и пропавших там без вести. Мы покажем кваари, что устали от их господства на юге! Возможно, некоторые из нас не вернутся домой. Но мы все должны помнить, что не отступим, пока не добьемся своего успеха. Мы будем сражаться до последнего, пока целы наши ряды и способны летать самолеты. И тогда — на исходе этой длинной ночи — мы сможем гордо заявить, что МЫ участвовали в ночи Освобождения! МЫ перекроили историю человечества и вернули ему власть на планете! Потому что это — Наша Земля!

Многоголосье поддержки ревом прокатилось по всему залу и команды Пилотов вскинули руки в торжествующих жестах. Восклицания и разномастные побуждения слышались со всех сторон, но я уже спустился с импровизированной трибуны и забрал у помощника свой шлем.

Командиры звеньев отдали приказы всем занимать свои места в самолетах. Народ был готов. Народу не терпелось вылететь и начать воевать. Сколько лет мы ждали? Десять? Пятнадцать? Сменялись основные составы летных команд, но долгожданное право на войну нам так и не давали. Воздушные силы никогда не были пограничными войсками. Мы были армией. Посаженной на строгий ошейник и сдерживаемой законом. Все понимали это и терпели. Многие не дождались, ушли в отставку и затерялись в Полисах. Мы постарались собрать за последнюю неделю всех, кого могли. Многолетний состав военно-воздушных сил оголил клыки и принял боевую стойку. Ошейник снят, цель провоцирует и взывает на бой. Флот ждет только последней команды «фас». Нельзя дать ему перегореть.

Я стремительным шагом захожу в отсек со своим самолетом и оставляю помощников за порогом. Дальше им идти не было смысла. Взбираясь по трапу, я подумал, что вот он момент, после которого больше не ступить шагу назад. Я вспоминал, что я мог забыть. Кому еще не дал указаний.

Я не попрощался с семьей. Эта мысль уколола меня в самое сердце, но я заставил себя огрызнуться. Нет времени на паузу! Нет сейчас в моей душе места лирике. Пока я собран и готов к бою — я должен оставаться таким. А лишние отступления могут только разжалобить меня и расслабить. В конце концов, я намерен вернуться, а незавершенные дела — самая обязательная традиция перед важным вылетом.

Колпак самолета сомкнулся над моей головой, и я погрузился во мрак. Но послушная электроника почувствовала пилота в своей кабине и мигом зажгла аппаратуру и экраны обзора. Самолет ничем не отличался от испытательных моделей. Собрат еще тысячам таких же машин на Авроре. Он проснулся и вежливо поприветствовал меня.

«Пожалуйста, выполните первичную идентификацию», — сообщил мне приятным тоном компьютер.

Дружище, хоть ты и не лучше и не хуже остальных своих клонов, но я все же сниму с тебя лишнюю сбрую.

— Санди, слышишь меня? — обратился я к своему Оператору через динамик шлема.

— Так точно, сэр! — мгновенно отозвался паренек.

Я положил руки на штурвал самолета и сперва поверхностно «прощупал» его начинку. Самолет нехотя поддался и попытался включить систему защиты от взлома. Я чуть отступил и мысленно пролистал его базу данных как каталог.

— Санди, можешь удалить у моего самолета все лишнее ПО? Оно мне мешает.

Гениальный и смекалистый оператор, который без чьей-либо протекции со стороны в свое время вырвался на ведущий уровень, призадумался. Программы были всего лишь его хобби, но так глубоко, как любил в них копаться он, порой не забирался даже штатный специалист. Месяца полтора назад я подкинул ему коды оболочки ЭЛИС и, как оказалось, не прогадал.

— Да, могу, — после паузы ответил оператор, видимо открыв перед собой нужное окно.

— Тогда удали систему голосового управления. Визуализацию. Удали все вот эти помеченные файлы.

Я отсылал ему сообщения с пометками и выделял кусочки кода, которые явно утяжеляли мне понимание. Все-таки любопытно, как способно трансформировать информацию человеческое воображение. Я отмечал в своей голове файлы, наделял их какой-то отличной от других маркировкой, а мой оператор стирал кусочки кода на экране монитора. Самолет при этом словно замер и не вмешивался в нашу возню.

— Сделано! — радостно заявил Санди.

— Все еще много лишнего… — недовольно отметил я. Что-то грузило. Мне не нужен «конь», закованный по самые уши в латы. Я вполне могу сам уходить от ударов и уводить машину. Тогда что же еще убрать? Защита — и так самый минимум оповещения. Система наводки ракет — нужна обязательно. Целеуказания оставлены, но убрана графическая составляющая. Библиотека звуковых оповещений тоже усечена. Ядро управления — не трогаем ни в коем случае. Тогда что? Ах да! Как я мог забыть! — …Удали блок автопилота.

— Но, сэр, — замешкался Санди. — Это крайне опасно. Машина может…

— Делай!

— …Готово.

С глаз как будто сошла пелена. Обзор стал ясным и четким. Ничего лишнего. Как в старые добрые времена — воин и его оружие.

— Спасибо! Так намного лучше! Будто скинул лишнюю сотню кило.

— Сэр, требуется небольшая диагноста, проверка параметров совместимости…

— В полете будет тебе диагноста. Я взлетаю.

— Удачи, сэр!

Оператор отключился, а я, минуя обходные каналы, уже вызывал на связь Клайва и Стива.

— Все готовы?

— Да! — отозвался Клайв.

— Стив?

— Ща поедем!

— Твою ж мать, Стив, что там делаешь?

В свою очередь я почувствовал, как Клайв «подглядел» за напарником по сигналу.

— Пристегиваюсь! — огрызнулся товарищ. — Уж и покурить-то напоследок нельзя.

— Все еще?.. — хмыкнул Клайв.

— Да с вами уже «опять», — пробурчал он где-то там далеко, но в то же время у меня в голове. — Все, можно лететь!

— В таком случае — колеса в воздух, — огласил я и оторвал самолет от пола.