Третья тропа
Шрифт:
— Та-ак! — ноздри у Сергея взыграли. — Курильщики!.. Считайте, что наряда по три вы схлопотали!
Отпихнув растерявшихся мальчишек, он нагнулся, чтобы собрать и унести сигареты.
— Не тронь!
Богдан схватил его за плечо, рванул кверху, а Сергей Лагутин тянулся вниз — к сигаретам. Что-то затрещало. Курточка лопнула у воротника и разъехалась. Пружинисто выпрямляясь, Сергей Лагутин без размаха стремительно повел кулаком, и Богдан грохнулся на землю.
Боли он не почувствовал. Занятый одной мыслью — не отдать сигареты, он
— Ну погоди, к-командир!
Вложив в удар всю долго копившуюся досаду, Сергей Лагутин сразу остыл и уже виновато смотрел на лежавшего Богдана.
— Куртку, вот, разорвал… — оправдываясь и не находя себе оправдания, пробормотал он. — И сигареты. Курить же запрещено!
— Да не себе мы! — заговорил Фимка.
— Сержанту! — выкрикнул Димка.
Сергей смутился еще больше.
— Сержанту? — переспросил он и, чтобы скрыть свое смущение, добавил: — Я проверю!
Богдан сел. Потрогал назревавший под глазом «фонарь». Заметив, что в правом кулаке все еще зажат погончик от куртки Сергея, швырнул под ноги Лагутину. Потом рассовал пачки сигарет по карманам, встал, пошатываясь. Потряс головой, будто выливая попавшую в уши воду, и побрел к просеке. Фимка с Димкой потащились за ним…
Кульбеда обрадовался мальчишкам. Командиры и юные дзержинцы часто заходили к нему в палатку, а другие ребята то ли стеснялись, то ли боялись. Это был первый визит.
Сразу же заметив «фонарь» на лице Богдана, Кульбеда заботливо осмотрел заплывший, но неповрежденный глаз.
— Где это тебя угораздило?
— Споткнулся! — Богдан скривил в улыбке рот. — Захотел пень головой выкорчевать… Но мы не за тем…
Он начал выкладывать на стол сигареты.
— О-го-го! — обрадовался Кульбеда, но тут же одумался: — Откуда?
— Да все оттуда! — хихикнул Фимка. — С того места, где мы вам задолжали.
Попалась под руку Кульбеде старая газета. Он свернул из нее большой кулек, покидал в него все пачки с сигаретами и решительно направился к выходу, бросив оторопевшим мальчишкам:
— За мной!
Так они и шли: впереди сержант Кульбеда с кульком, который он держал на отлете, точно боялся запачкаться о него, за сержантом — ничего не понимающие мальчишки.
Гришка Распутя проводил их взглядом и даже привстал со своего лежбища, устроенного на этот раз рядом с муравьиной кучей.
Кульбеда подошел к костру и бросил кулек с сигаретами в самую середину.
— Ворованного не принимаю!
Отчаянно вскрикнув, Димка одной ногой прыгнул на уголья, а другой подцепил задымившийся кулек и выпихнул его из огня.
— Какие ворованные? — укоризненно произнес Фимка. — За деньги, за самые настоящие.
— Не было у вас денег! — сказал Кульбеда.
— У Богдана были, — прогудел Гришка от муравьиной кучи.
Распуте Кульбеда поверил без колебаний. Неловко стало сержанту. Он мысленно поменялся местами с мальчишками и почувствовал ту глубокую обиду, которую нанес им. Как хлыстом обожгли короткие слова Богдана:
— Эх вы!
Он выдохнул их из самого нутра и пошел прочь. В два прыжка догнал его Кульбеда, остановил, силой повернул к себе лицом.
— Прости, Богдан. — Сержант крепко обхватил его, подвел обратно к костру, сказал Фимке с Димкой: — И вы меня простите, ребята!.. Всякий может ошибиться. Ошибся и я. А за подарок спасибо!
Кульбеда принялся собирать разлетевшиеся по траве сигареты. Ребята бросились помогать ему. Обиды как не бывало.
— Курите, сколько хотите! — растроганно сказал Фимка.
Кульбеда в обеих руках держал пачки сигарет и думал, стоит ли сейчас делать то, что он должен, обязан сделать? Поймут ли его мальчишки? Пойдет ли это им на пользу? Ребята видели, что сержант хочет сказать что-то, и ждали. «Поймут! — решил Кульбеда. — Не дураки, не тупицы бесчувственные!»
— Вы на меня обиду не держите! — вздохнул он. — Поступаю как умею. Стараюсь по справедливости. Магазин-то, насколько я помню, за флажками.
Богдан вроде бы даже обрадовался и к удивлению Фимки с Димкой закивал головой:
— Все понятно, товарищ сержант!
— Забыл я, — Кульбеда наморщил лоб, — что вы определили за нарушение границы?
— На кухню, — подсказал Богдан.
— Все трое ходили? — уточнил Кульбеда.
— Все! — усмехнулся Богдан. — Там я и споткнулся.
— Тогда, значит, так! — Кульбеда подтянулся, прищелкнул каблуками. — За подарок — еще раз спасибо! За понимание — спасибо вдвойне!.. Ну, а завтра с утра — уж, пожалуйста, на кухню.
— Есть! — весело ответил Богдан.
— Есть, — разноголосо проворчали Фимка с Димкой.
Узнав, что Богдан упал где-то и набил себе синяк и что трое из первого отделения получили от сержанта по наряду вне очереди за нарушение границы, Славка Мощагин зашел в палатку к Сергею Лагутину.
Забудкин валялся на кровати, а Сергей зашивал куртку. Он умел работать иглой. Шов получался почти незаметный. Славка постоял, посмотрел.
— Как же это ты? Зацепился за что-нибудь?
Сергей не ответил и даже голову не поднял, лишь иголка быстрей замелькала в его пальцах. Это молчание и удрученный вид Сергея заставили Славку сопоставить все происшествия последнего часа. Мелькнула тревожная догадка.
— Забудкин! — окликнул Иннокентия Славка. — Ты не спишь?.. Выйди на минутку, очень прошу.
— Ты ударил Богдана? — спросил Славка, когда ушел Забудкин.
— Я, — признался Сергей и, уколов иголкой палец, вскочил, возбужденный и виноватый. — Так ведь выведет же! Будь хоть каменный, выведет из себя!.. Нянькаемся с ними, а они издеваются!.. А с кем нянькаемся? С подонками!.. Сам зарежет в темной подворотне, а тут разнюнился — побили его бедного!
— Он не разнюнился, — возразил Славка. — И никому не сказал. Я сам догадался… Это же настоящее чэпэ! Теперь я должен написать в рапортичке!