Третья волна
Шрифт:
Например, в ближайшем десятилетии мы можем увидеть Океанскую Сеть, составленную не только из наций, но из регионов, городов, корпораций, организаций по охране окружающей среды, научных групп и т. д., чьи интересы связаны с морем. С течением времени будут возникать и вплетаться в эту сеть новые группировки, а другие начнут из нее выходить. Сходные организационные структуры возникнут, а по существу уже возникают, в других сферах — космическая сеть, пищевая, транспортная или энергетическая и т. п., вливающиеся друг в друга, перекрывающиеся и формирующие широко открытую, а не замкнутую систему.
Короче говоря, мы движемся в направлении мировой системы, скорее состоящей из тесно взаимосвязанных единиц, как связаны нейроны в мозгу, нежели представляющей собой подобие бюрократической административной единицы.
Когда это произойдет, следует ожидать серьезной
Поскольку нация распадается и реструктурируется, поскольку на мировой сцене появляются транснациональные корпорации и другие новые факторы, поскольку возрастают нестабильность и угроза войны, нам придется изобрести новые политические формы или «вместилища», чтобы установить подобие порядка в этом мире — мире, в котором государство — нация по многим причинам становится опасным анахронизмом.
Глава 23
ГАНДИ И СПУТНИКИ
«Конвульсивные содрогания», «Неожиданная вспышка», «Резкий поворот»… Специалисты по заголовкам судорожно ищут термин для описания того, что они ощущают как нарастание беспорядка в мире. Их ошеломляет подъем мусульманства в Иране. Внезапное изменение курса маоистской политики в Китае, крушение доллара, воинственность отсталых стран, мятежи в Сальвадоре или Афганистане — все это рассматривается как неожиданные, волнующие и не связанные друг с другом события. Нам говорят, что мир стремительно приближается к хаосу.
И все же многое из того, что кажется проявлением анархии, на самом деле таковым не является. Рождение новой цивилизации не может произойти без разрушения старых связей, свержения режимов и потрясений в финансовой системе. То, что может показаться хаосом, — это в действительности глобальная перегруппировка сил, необходимая для их соответствия новой цивилизации.
Когда — нибудь, оглядываясь на сегодняшний день, мы будем видеть его как закат цивилизации Второй волны, и предстающая перед мысленным взором картина не сможет не показаться весьма печальной. Потому что при ближайшем рассмотрении выясняется, что индустриальная цивилизация оставила за собой мир, в котором лишь четвертая часть вида Homo sapiens живет в относительно приемлемых условиях, три четверти — в относительной бедности, а 8 млрд пребывает в состоянии, которое Всемирный банк именует «абсолютной бедностью» [511] . 700 млн человек не доедают, а 550 млн неграмотны. К концу индустриальной эпохи приблизительно 1 200 млн живут в условиях, опасных для здоровья, и им даже недоступна нормальная питьевая вода.
511
Данные по нищете, здоровью, питанию и грамотности из обращения Роберта Макнамары к руководству Всемирного банка, 24 сентября и 26 сентября 1976 г.
Индустриальная цивилизация оставила после себя мир, в котором экономический успех двух — трех десятков индустриальных стран полностью зависит от скрытых поступлений дешевой энергии и дешевого сырья. Она оставила после себя глобальную инфраструктуру — Международный валютный фонд, Генеральное соглашение по таможенным тарифам и торговле, Мировой банк и СЭВ, которые регулировали торговлю и финансы для сил Второй волны. Она оставила множество бедных стран с монокультурной экономикой, обслуживающей богатые страны.
Быстрый подъем Третьей волны не только знаменует конец империй Второй волны, он также сокрушает наши надежды на то, что можно покончить с нищетой на планете старыми способами.
Стратегия Второй волны
С конца 40–х годов большинство попыток уничтожить пропасть, разделяющую бедных и богатых, подчинялось одной доминирующей стратегии. Я называю ее стратегией Второй волны.
Этот подход был обусловлен мнением, что общества Второй волны представляют собой вершину эволюционного прогресса и что для решения своих проблем любое общество должно повторить путь индустриальной революции в точно таком же виде, в каком его проделали Запад, Советский Союз или Япония. Прогресс заключается в перемещении миллионов людей из сельского хозяйства в массовое производство. Это требует урбанизации, стандартизации и всего остального набора Второй
Правительства во многих странах пытались осуществить этот план. Некоторые из них, такие как Южная Корея или Тайвань, где существовали специфические условия, по — видимому, преуспевают в формировании общества Второй волны. Но большинство подобных попыток потерпели поражение.
Эти неудачи в одной из отсталых стран за другой пытались объяснить множеством умозрительных причин. Неоколониализм. Плохое планирование. Коррупция. Отсталая религия. Трайбализм. Транснациональные корпорации. Разведка. Слишком медленное движение. Слишком быстрое. Но какие бы причины мы ни называли, факт остается фактом: индустриализация по модели Второй волны гораздо чаще терпела крах, чем проходила успешно.
Наиболее впечатляющий пример — Иран [512] .
В конце 1975 г. шах Ирана заявил, что, следуя стратегии Второй волны, он превратит Иран в самое высокоразвитое индустриальное государство Среднего Востока. «Строители шаха, — писала «Newsweek», — усиленно трудились над восхитительной массой шахт, плотин, железных дорог, шоссе и прочих составляющих полновесной индустриальной революции». В июне 1978 г. международные банкиры все еще сражались за право вложить миллиарды за мизерные проценты в Кораблестроительную корпорацию Персидского залива, Текстильную компанию Мазадерна, в «Тавинар», государственную электростанцию, металлургический комплекс в Исфахане, Иранскую алюминиевую компанию и т. п. [513] .
512
Индустриализация в Иране: «Iran's Race for Rices», «Newsweek», March 24, 1975.
513
О вложениях в иранский проект см.: «Iranian Borrowing: The Great Pipeline Loan Will Be Followed by Many More» by Nugel Bance, «Euromoney», June, 1978.
Предполагалось, что эти нововведения превращают Иран в «современную» нацию, но в Тегеране господствовала коррупция. Бросающаяся в глаза разница в потреблении усугубила контраст между бедными и богатыми. Торжествовали иностранные интересы, главным образом американские, но не только. (Менеджер — немец получал в Тегеране в три раза больше, чем он получал бы дома, а его рабочие — десятую долю того, что получает рабочий в Германии [514] .) Городской средний класс был крошечным островком в океане нищеты. Даже не считая нефти, две трети всех рыночных товаров потреблялись в Тегеране одной десятой населения страны [515] . В сельской местности, где доходы едва составляли пятую часть доходов городского жителя, общая масса населения существовала в ужасающих условиях [516] .
514
Немецким менеджерам платят: «Iran: A Paradise in a Powder Keg» by Marion Donhoff, «Die Zeit» (Hamburg), October 10, 1976.
515
Доля иранских товаров, потребляемая одной десятой населения: «Regime of the Well — Oiled Gun» by Darryl D'Monte, «Economic & Political Weekly» (India), January 1974.
516
Доходы от сельского хозяйства в Иране: «Iran: The Lion That Stopped Roaring», «Euromoney», June, 1978.
Вскормленные Западом, миллионеры, генералы и высокооплачиваемые технократы, стоящие у власти в Тегеране, пытались применить стратегию Второй волны, считая, что развитие — это в основном экономический процесс. Религия, культура, семейная жизнь, сексуальная роль — все эти проблемы решатся сами собой, если на долларовой бумажке будут нужные знаки. Культурная реальность мало значила для этих людей, потому что, погруженные в индустриальную реальность, они видели мир все более стандартизованным, а не двигающимся к многообразию. Сопротивление западным идеям считалось в этом кабинете, 90 % которого составляли выпускники Гарварда, Беркли и европейских университетов, просто — напросто признаком отсталости.