Третьяков

Федорец Анна Ильинична

К сожалению, исследователям вряд ли когда-нибудь удастся составить полное представление о масштабах благотворительной деятельности Павла Михайловича. С одной стороны, Третьяков, как истинный христианин, старался не афишировать свои благие деяния. Узнать о них можно только в тех случаях, когда они были отражены в документах. С другой стороны, далеко не все подобные документы дошли до наших дней. Так, известны отдельные факты крупной церковной благотворительности со стороны Третьякова, однако всю «линию» его пожертвований на Церковь выстроить невозможно: приходные книги московских храмов сохранились лишь частично. Но даже то, что сохранилось, показывает: благие дела во славу Господню занимали в жизни Третьякова ничуть не меньшее место, нежели собственно меценатская деятельность. По подсчетам современного исследователя предпринимательской благотворительности Г.Н. Ульяновой, П.М. Третьяков вошел в десятку крупнейших жертвователей Московскому купеческому обществу, которому купец передал более 1 миллиона рублей900.

А ведь его благотворительность была гораздо обширнее!

О церковной благотворительности П.М. Третьякова до сих пор говорилось очень мало. Единственный факт, который обычно упоминают, — единоразовое и... довольно экзотическое пожертвование: Павел Михайлович взнес в Православное миссионерское общество 500 рублей на строительство храма Воскресения Христова в Токио (1886) 901. Однако этим церковная благотворительность купца, игравшая в его жизни очень важную роль, далеко не исчерпывалась.

Отдельные деяния Третьякова-жертвователя прослеживаются по крайней мере с середины 1850-х годов. Правда, первое время их трудно отделить от благотворительности его брата и матери. Это неудивительно: ведь до 1859 года торговые дела были сосредоточены в руках Александры Даниловны Третьяковой, и только от нее зависело, как распорядиться той или иной крупной суммой денег.

Известно, что первый крупный взнос на церковные нужды Третьяковы осуществили вскоре после переезда в Николо- Толмачевский приход. «... К 1830-м годам стало очевидным обветшание храма. Стараниями настоятеля о. Николая Розанова, старосты — почетного гражданина Алексея Медынцева и прихожан храма » церковь была капитально перестроена по проекту известного архитектора Ф. Шестакова902. Строительные работы на территории храма велись два с половиной десятилетия. Были построены новая колокольня, трапезная и ограда, был переложен главный алтарь и растесаны окна самой церкви. Обновленный храм был торжественно освящен лишь в 1858 году. На столь масштабные преобразования требовались немалые деньги. В числе главных жертвователей из числа прихожан храма были «... Андрей Николаевич Ферапонтов, братья Медынцевы и Александра Даниловна Третьякова с сыновьями»903. По-видимому, сделанный Третьяковыми вклад был весьма значителен.

О той роли, которую Третьяковы играли в Толмачевском приходе, говорит письмо П.М. Третьякова брату. В мае 1864 года Павел Михайлович среди прочего сообщает Сергею Михайловичу: «... в Голутвине хотят возобновлять холодную церковь. Вдова Торгашева пожертвовала 1000 р[ублей], к другим же прихожанам не идут, пока мы не подпишем. Сколько ты думаешь подписать? Сообщи твое мнение»904. По-видимому, на Церковь Третьяковы жертвовали крупные суммы. Так, в 1878 году «... на обновление трапезной церкви» Павел и Сергей Третьяковы «подписали» 4000 рублей905. Примерно столько же внесли богатейшие купцы прихода, а большая сумма поступила лишь от церковного старосты, в то время как остальные пожертвования оказались гораздо скромнее.

В 1865 году из Толмачевского дома выехала мать Третьякова, в 1868-м — его брат. С этого момента можно понять, сколь значимую роль в жизни прихода играл сам Павел Михайлович. Анонимный автор пишет о нем с большим уважением: «... припоминается его участие в собраниях по делам храма и прихода. Как дорожили сограждане Иова участием его в народных совещаниях... так и здесь. Прибытие Павла Михайловича в приходское собрание каждый считал имеющим большое значение. Его слова ждали и высоко ценили... Настойчивости на исполнение своих соображений, которые бы проистекали не из существа обсуждаемого предмета, а только из самолюбия, у него не было»906. Незадолго до кончины Третьяков подписал составленный прихожанами адрес на имя епископа Виссариона (Нечаева) «... для основания и обеспечения церковно-приходской школы» при Толмачевском храме907. Лишь уход из жизни помешал Третьякову осуществитыэто пожертвование.

К сожалению, другие проявления заботы Третьякова о Николо-Толмачевской церкви выявить сложно. Но, как уже говорилось, Павел Михайлович не оставлял вниманием и «родовой» храм Николая Чудотворца в Голутвине. Голутвинский священник П.С. Шумов пишет: «... когда я поступил к Николо- Голутвинской церкви в дьякона в 1857 г., то в это время... П. и С. Михайловичи вместе с матерью жили в теперешнем доме у Николы в Толмачах. Но я все это семейство видал, так как они долгое время езжали каждый год исповедоваться в нашу церковь... Поступивши во священника в 1866 году, я счел своею обязанностию поддерживать добрые отношения с Павлом и Сергеем Михайловичами и, зная их как уроженцев нашего прихода, всегда смотрел на них как на своих прихожан и потому еще более, что дома, принадлежавшие их родителю, оставались за ними. Так как Сергей Михайлович женился и выехал из Толмачевского дома, то я со всеми нуждами по церкви стал относиться к Павлу Михайловичу. И Павел Михайлович, царство ему небесное, никогда не оставлял меня. Нужно было дом священника приобрести в церковь, Павел Михайлович помог. Нужно было купить дом псаломщика для очистки места под богадельню, — П.М. опять помог и здесь. В первом случае он кроме посильной помощи от себя дал еще за 10 лет вперед ту сумму, которую получаем с него за арендуемую им у нашей церкви и причта землю. Это оказалось великою подмогою с его стороны. Не знаю, почему я не обратился к нему, когда открывалось у нас церковно-приходское попечительство. Но зато, когда задумали через год после того открывать церковно-приходскую школу, прежде всего обратился к Павлу Михайловичу. Мне хотелось, чтобы П.М. одну из квартир в своем доме уступил нам под школу. Я написал ему письмо, и скоро получил согласие. Но жилец воспротивился переезду и упросил Павла Михайловича выдавать нам деньги на квартиру школы, что мы и получаем до сих пор»908. К 1889 году Павел Михайлович уже был активным членом «Приходскаго о бедных попечительства при Николо- Голутвинской г. Москвы церкви» (открыто в 1871 году). Кроме того, как следует из воспоминаний Шумова, с ноября 1872 года и до конца жизни Павел Михайлович постоянно поддерживал церковно-приходскую школу при Голутвинском храме. Так, с ноября 1888-го по ноябрь 1889 года, вскоре после смерти сына, Третьяков взнес на содержание школы более всех других членов Попечительства — 150 рублей909. Серьезная сумма... Но для тех, кто ее получал, едва ли не важнее денег было личное сердечное участие Третьякова. Тот же Шумов с любовью вспоминает: «... в год 25-летнего юбилея моего... он первый пожертвовал на крест для меня. Мало этого, лично явился поздравить меня на третий день юбилея»910.

Социальная благотворительность в исполнении Павла Михайловича невероятно разнообразна: и по сфере приложения, и по материальным затратам, и по степени его личного участия в деле. Третьяков всю жизнь помогал окружавшим его людям, памятуя слова Христа: «... блаженнее давать, нежели принимать» (Деян. 20: 35).

Существовал целый ряд пожертвований, совершавшихся Третьяковым непрестанно. А. Рихау сообщает о Третьякове: «... он поддерживал талантливых художников своими субсидиями, как для дальнейшего усовершенствования, так и во время болезни и случайных житейских невзгод. Немало тысяч франков и лир приходилось мне отправлять таким лицам за границу от его имени»911. Немало помощи Третьяков оказал и живущим в России живописцам: «... сколько раз спрашивал он Крамского, не нужно ли ему денег, и снабжал его»912. По свидетельству Н.А. Мудрогеля, «... особенно сильно заботился Павел Михайлович о талантливой молодежи. Он помогал ей и деньгами, и советами. Если случалось, что ученик школы живописи нуждается или не имеет чем уплатить за право учения, профессора обычно направляли его к Третьякову со своими записками. И Третьяков немедленно давал деньги... Третьяков помогал не только молодежи заниматься живописью, но и вообще учащейся молодежи. Мне часто приходилось ходить в знаменитое студенческое общежитие “Ляпинку”, носить от Третьякова деньги нуждающимся студентам»913.

К постоянным социальным пожертвованиям можно отнести особый род социальной благотворительности купцов второй половины XIX века — безвозмездное участие в общественном служении разного рода. Купец жертвовал в пользу выбранного учреждения не только деньги, но и собственное время. Так, в разные годы Павел Михайлович состоял выборным Московского купеческого и Московского биржевого обществ, членом Московского отделения Коммерческого совета и Московского же отделения Совета торговли и мануфактур. Входил в состав комитета Московского общества любителей художеств, а также советов Московского художественного общества и Училища живописи, ваяния и зодчества. Состоял членом Попечительского совета Александровского коммерческого училища, совета Московского коммерческого училища, Покровской Епархиальной общины...914 Впечатляющий реестр! Из перечисленных пунктов видно, сколь много времени и сил, не говоря о материальных тратах, Третьяков отдавал деятельности на благо общества. А ведь здесь перечислены далеко не все его общественные служения... И разве Третьякову не хватало забот, связанных с колоссальной по оборотам предпринимательской деятельностью, обустройством галереи и его большим семейством?! Посвящая немалую часть жизни этому роду деятельности,

Павел Михайлович руководствовался христианским мотивом помощи ближнему. «... Будучи членом Совета Московского Купеческого общества взаимного кредита, он занимался ревизией банка только потому, что банк “ежедневно доставляет до 10 тыс. руб. в пользу богоугодных заведений Московского купеческого общества”»915.

К числу важных периодических пожертвований Третьякова следует отнести открытие им стипендий в различных учебных заведениях. Как правило, стипендия выдавалась, в зависимости от внесенной суммы, одному или нескольким учащимся на весь срок обучения. Стипендии были именными, то есть носили имя учредителя или же родственного ему лица — с тем, чтобы учащийся поминал в молитвах своего благодетеля. Стипендиаты Павла Михайловича имелись в московских коммерческих (в том числе Александровском) и мещанских училищах, а также в Московской консерватории, Арнольдовском училище глухонемых и других учебных заведениях.

Были пожертвования не вполне регулярные, но растянувшиеся на длительные сроки. Павел Михайлович считал своим долгом материально поддерживать русскую армию, а также православные славянские народы. Так, в годы Крымской войны (1853—1856) он вносил пожертвования «на военные надобности», за что удостоился бронзовой медали для ношения в петлице на Аннинской ленте. За помощь славянским народам Балкан Павел Михайлович получил дипломы от Православного славянского общества Сербии и от Славянского комитета Боснии и Герцеговины (1896).