Третьяков
Шрифт:
Господь даровал Павлу Михайловичу не только красивую долгую жизнь, но и поистине христианскую кончину. «... 4 декабря он просил настоятеля храма Св. Николая в Толмачах исповедовать и причастить его. Было 7 часов утра. Настоятель совершал литургию и думал отправиться к больному по окончании всей службы в храме. Но во время панихиды снова пришли посланные с просьбою поспешить к больному. Тогда панихида была на время прервана... Когда пришли к больному, он находился в полном сознании, но уже трудно было ему говорить. Тем с большим напряжением и силою он повторял: “Верую, верую, верую!”
По этой вере, засвидетельствованной многочисленными благотворениями и другими добрыми делами, да воздаст ему Господь
ВЕНОК П.М. ТРЕТЬЯКОВУ И ЕГО ПОКОЛЕНИЮ
Период последней трети XIX — начала XX века известен в литературе как «золотой век купеческой благотворительности». Современники называли эту эпоху «медичевским периодом». На эти несколько десятилетий пришелся расцвет предпринимательской благотворительности, совпавший с общим цветением русской культуры. Причин тому несколько.
На фоне бурного роста российской экономики повышается благосостояние купеческих семейств. Ярче всего это заметно в Москве, которая на протяжении всего XIX столетия превращается в главнейший торгово-промышленный центр Российской империи. Во второй половине столетия здесь один за другим возникают крупные торговые дома и товарищества на паях, здесь как грибы после дождя растут здания банков и бирж, здесь бьет ключом жизнь новой элиты России — элиты не аристократической, не субтильно-мечтательной, а деятельнопрактической, предпринимательской. У этих людей больше свободных капиталов, чем у их дедов и прадедов, но дело не только в деньгах. От напористых и энергичных честолюбцев впору ждать свежих идей, свежих жизненных соков, которыми расцвела бы отечественная культура. И они дали новую кровь, новый импульс национально-религиозному возрождению.
Начиная с 1840-х годов неуклонно растет уровень образования купеческих детей, а с ним и уровень их культурных запросов. Благодаря этому в 1850—1860-е годы меняется сама структура купеческой благотворительности. К традиционным пожертвованиям на храм Божий, на помощь сирым и убогим, добавляется новое для купеческого мира явление — меценатство. Воротилы финансового мира начинают составлять картинные галереи, библиотеки, музеи. Пользуясь их покровительством, создают лучшие свои творения превосходные художники и литераторы, работают ученые и актеры. Это — самая красивая сторона купеческой благотворительности. Важно лишь, чтобы ее блеск не заслонил собою и другие стороны. Чтобы не забылись миллионы рублей, отданные московскими купцами на строительство и ремонт церквей, на новые училища, больницы, богадельни.
Есть еще одна причина того, что «золотой век купеческой благотворительности» отсчитывается с 1860-х годов XIX столетия. Причина эта — появление колоссального числа дневников, переписки и мемуаров, на страницах которых предстают перед потомками купцы. Купеческое сообщество перестает быть замкнутым мирком, живущим по собственным правилам и не слишком-то стремящимся допускать в свою жизнь посторонних. О торговцах и промышленниках пишут теперь аристократы и представители разночинной интеллигенции — художники, писатели, ученые — все те, кто вошел в круг общения прогрессивного купечества. Впрочем они и сами достаточно образованы, чтобы написать о себе ярко, красиво... Отныне можно не только увидеть перечень деяний того или иного купца — узнать о деловой стороне его жизни, о его общественной деятельности, — но и составить его психологический портрет. Понять, каковы были его характер и увлечения, объяснить мотивацию его поступков, в том числе — благотворительных.
Если говорить о «золотом веке» как о совокупности личностей, то в их число прежде всего войдут те, чья юность пришлась на 60—70-е годы XIX столетия. Они получили превосходное систематическое образование, а прославились прежде всего покровительством науке и искусству. Они прочно закрепились на страницах
А.А. Бахрушин, С.И. Мамонтов, П.И. Щукин. Но это поколение меценатов могло бы не состояться, если бы не... представители поколения 1840-х.
Эти люди родились в промежутке между 1815 и 1835 годами. Их воспитывали дома — учили азам грамоты, письму и счету, чтобы по достижении 12—14 лет отправить в отцовскую лавку — обучаться премудростям торгового ремесла. То рафинированное образование, которое получат впоследствии их собственные сыновья и дочери, им и не снилось. И еще того хуже, о них практически ничего не сказано в записках современников — за исключением, разумеется, самых крупных фигур. Но именно они оказались на стыке двух эпох купеческой благотворительности: традиционной — и «золотого века».
Закладывая фундамент длупериода процветания, сами еще во многом принадлежали старой эпохе.
Пусть о представителях поколения 1840-х сохранилось мало воспоминаний. Зато есть документы, фиксировавшие их предпринимательскую и общественную деятельность, их путь к Богу по дороге благотворительности и к благам мира сего — по ступенькам Табели о рангах. Купцы поколения 40-х — это мост между двумя мирами, и с вершины его можно увидеть сквозь туманную завесу времени оба мира. Людей, чьи судьбы составляют плоть моста, автор этих строк предлагает отнести к одной из трех групп.
В первую войдут люди, живущие по старинке. Они по- прежнему ведут лавочную торговлю, по-прежнему занимаются традиционной благотворительностью. Они учат своих детей азам грамоты и счета и заповедают им жить «как отцы и деды жили». Скорее всего, это люди не очень состоятельные или же не имеющие особого чутья к витающим в воздухе переменам. А хоть бы и было у них чутье, где ему развернуться, коли нет желания меняться? Эти люди не оставляют яркого следа на страницах мемуаров, поэтому кажется, что нет их вовсе, на деле же несть им числа. Именно их, а не более чутких и образованных буржуа, бичует А.Н. Островский на страницах своих произведений. Но... может быть, зря? Ведь на их плечи ляжет впоследствии бремя заботы о нищих и обездоленных, об устройстве больниц, приютов, богаделен — то, от чего откажутся просвещеннейшие и начавшие забывать Бога меценаты «золотого века».
Во второй группе окажутся фигуры более гибкие, более подверженные влиянию времени. О таких современники говорили: «... он шел в ногу с эпохой». Они, собравшись со знакомцами в трактире, учреждают товарищества на паях. Они становятся отцами-основателями известнейших семейных торговых домов, как, например, И.В. Щукин. Они переходят от лавочного торга к новейшему производству на фабриках и заводах, как Анд. Алекс. Карзинкин. Да, благотворительность их имеет прежние, традиционные формы. Они основывают приюты, больницы, училища для бедняков. Они на протяжении десятилетий являются старостами московских храмов, поддерживая их в добром состоянии. И в то же время именно они дают детям то систематическое образование, недостаток которого они так остро ощущают в самих себе, — приглашают к ним гувернеров, отдают в гимназии и университеты, вывозят за границу посмотреть тамошние достижения.
И наконец, представители третьей группы — настоящие титаны. Не только энергичные, но и целеустремленные, обладающие прекрасным чутьем актуального, смогли они вырваться вперед, опережая эпоху. Занявшись самообразованием, восполнив пробелы в познаниях, они первыми выходят за рамки родного купеческого общества. Вращаются в среде разночинной интеллигенции и водятся с знатнейшими аристократами. Первыми ощущают жажду высокой культуры — и составляют первые купеческие — в противоположность привычным дворянским — картинные галереи, как К.Т. Солдатёнков, П.М. и