Трэвелмания. Сборник рассказов
Шрифт:
Ой, простите, кимоно.
Сегодня в Камакуре перед нами все время оказывалась одна японская семья. Кукольная мама, папа в джинсах, два мальчишки. Одинаковые, как горошины, отличались только их рюкзачки. Не бесились, не орали, тихо разговаривали между собой о чем-то, удивительно!
И мимо воон той оранжевой вывески с итальянским флагом мы проходили. Пиццы я бы сейчас съела кусочек. Интересно, какая в Японии пицца? Да что за глупость, какая ещё пицца в Японии!
…После парка господин Минияши, гид, отвез нас в старый самурайский дом, и там мы жарили рыбу и всякие гребешки на палочках над огнем. Еще грибы, овощи и кукурузу. А как все это пахло… Сняв обувь, сидели на коленях перед мангалом, устроенным прямо в земле. Сейчас бы я с удовольствием добавила горячей кукурузы! Вернувшись в отель, мы только кофе выпили с какими-то нереальными, легкими, воздушными и несладкими эклерами. Точно, как я люблю.
А потом Мишель сказал - Пристегните ремни, будет жаркая ночка!
– и повел меня в Кабуки-те.
Да уж, ночка сегодня какая угодно, только не жаркая. Я снова поежилась.
И тут на другой стороне я увидела знакомый знак - откушенное яблочко. Открыто, ааа! Должны же они говорить по-английски.
О синтоистские Боги, помогите мне!
Вернусь домой - куплю айфон!
Я бросилась к переходу - телефон Мишеля я знала наизусть.
И синтоистские боги услышали. У самых дверей я столкнулась с Мишкой!
Повиснув на нем, я разревелась.
Он терпеливо дождался, пока я успокоюсь, и сказал:
– Вот объясни мне, куда ты рванула? Незнакомый город, без телефона, в толпу… Я побежал за тобой, но потерял из виду. Разве так можно?
– Мишааа, я в том баре Гошу потеряяялаа!
– слезы снова потекли.
– Твой Гоша остался лежать в номере.
– Не может быть!
– от удивления у меня даже слезы высохли.
– Может. На раковине. Я решил, что ты специально его оставила.
Он обнял меня, я засунула замерзшие руки в карман его куртки, и, счастливые, мы пошли в гостиницу.
– Идём, тебя пицца ждёт.
Я удивленно посмотрела снизу-вверх, и Мишка пояснил:
– Я вернулся в тот бар, заказал Маргариту, а мне вместо коктейля пиццу принесли. Решил, что это знак, занёс ее в гостиницу и пошёл тебя искать.
Менке Наталья @fee_copywriting
Рейс Парагвай-Япония
– Тоже в Японию?
Нет, блин, – в Парагвай. Прелесть. Люблю такие заходы. Люблю в кавычках, конечно. Куда же ещё может лететь самолёт Москва-Токио? Разумеется, в Парагвай.
– Да, – сухо ответила вслух, – в Японию.
И закрыла глаза – разговор окончен. Почти 10 часов перелёта, у меня на них другие планы, нежели болтать ни о чём и выслушивать чужие истории жизни. Мне бы со своими разобраться. Кстати, а почему Парагвай-то вдруг всплыл?
– В первый раз летишь в Японию? И я. Не представляю, чё там будет, да как. Боюсь жутко. Ты прикинь, это ж совсем чужая страна. Обычаи там, традиции. Не, ну я-то читаю, изучаю, да и рассказывали мне…
Я спокойна.
Я совершенно спокойна.
Я самая спокойная женщина в мире.
– Страна восходящего солнца и якудзов, прикинь? Восход мы и здесь увидим, но вот хочется обойтись без японских братков, да?
Блин блинский!
Японские братки!
Так. Я спокойна.
Я в отпуске. Я уже прилетела в Токио. Встретилась с Верчиком. Мы уже едем в поезде, нас ждёт Киото. Ах, Киото… Древняя столица и главная резиденция, тысячи храмов и деревьев сакуры. Место, где снимали мой любимый фильм «Васаби».
«Обязательно посетим Храм чистой воды, – сказала Вера, – ты что! Там и Жан твой, Рено, шатался, там и кумирня Дзисю, духа Земли, находится. В ней – два «камня любви», и японцы приходят к ним просить любви своих суженых. И ты пойдёшь. Глаза закроешь и попросишь. Ну сколько можно безответно любить своего капитана?». Действительно… В общем, мы с Верчиком едем в поезде. Я глазею на серое небо, на зефирную шапку Фудзиямы, не верю в происходящее – я и в правду в Японии!
«В этом приснившемся мире
Мы дремлем
И говорим о снах.
Мечтай, мечтай
Сколько хочешь»*, – и мы приедем, выскочим из поезда, закинем рюкзачки за спину, и…
– Это Тахиро. Глянь, какой красавчик! Вылитый японец!
Я вздрогнула от толчка под ребро, у носа – экран телефона с фотографией вылитого японца. Кажется, я что-то пропустила.
– А он не японец?
Я – сама вежливость.
Я вежливый человек.
Я лечу в страну вежливости.
Японцы самые вежливые люди в мире. Надо и мне привыкать.
Соседка подмигнула и расхохоталась:
– Прилечу – узнаю.
– Симпатичный, – я слегка отодвинулась, насколько это возможно вообще – отодвинуться.
– А то!
– Жених?
– Смотри выше, – тычет пальцем вверх.
Да не хочу я никуда смотреть, отстаньте.
Я в Киото уже.
И я совершенно спокойна.
Мы с Верчиком самые спокойные женщины в мире.
Мы шагаем по золотистым от утренних лучей улицам, стряхиваем лепестки с волос и подруга смеётся, нашёптывая разные байки об обычаях японцев. Что правда, что нет, мне ещё предстоит разобраться самой в эти десять дней.
Верка машет руками, я восторженно глазею на деревянные пагоды, на тонкие, с молодыми листочками, деревья умэ. В парковых озёрах, как в потемневших от времени зеркалах, отражается небо и крыши, летящая птица – чуть неясно и в лёгкой мистической дымке. Мы кормим печеньем всех оленей, что попадаются нам по пути, и на душе становится легко, прозрачно, как в детстве.
«Я поднялся на холм,
Полон грусти – и что же:
Там шиповник в цвету»*…
– А тебя чего несёт? Туристка, или по работе?