Трэвелмания. Сборник рассказов
Шрифт:
– Да в том то и дело, что нет!
– простонала несчастная мать.
– Хошимин - нищий оборванец без будущего. При исправной работе наших машин они бы внимания друг на друга не обратили!
– Что, даже ни единого общего интереса?
– вкрадчиво уточнил директор.
Рихоне скривилась и вдруг хлопнула себя по лбу.
– Чёртова музыка! Но почему… почему этот долбанный интерес всё разрушил?
– Дело не в одном интересе, а во всей цепочке событий. Скорее всего, у вашей дочери начало складываться новое мировоззрение, отличное от системного. А из-за него появились новые вероятности. Но это легко поправить нашими последними разработками!
Мужчина махнул рукой, и в зал вошли несколько лаборантов. Один из них нёс в руках большой белый лист.
– Вот оно - ваше спасение!
– самодовольно сказал директор.
– Серьёзно? Какая-то жалкая бумажка?
– презрительно фыркнула Рихоне.
Но мужчина лишь рассмеялся.
– Это не бумажка. Это - заключение о расставании. Знаете, что произойдёт после того, как один из бывших возлюбленных поставит подпись? Они больше никогда не смогут оказаться в одном месте одновременно, даже если живут в одном доме. В таких случаях вероятностные машины работают исправно, мы протестировали.
Глаза матери Рико загорелись, но вскоре снова потухли.
– Это, конечно, всё здорово! Но как заставить дочь подписаться? Если она с него глаз не сводит?
– Рихоне-сан, ну что вы, как маленькая?
– хмыкнул директор.
– Учить вас всему? Придумайте что-нибудь. Девочку, какую наймите, в конце концов. Молодёжь - народ гордый. Увидят, сделают выводы, да и подпишут всё на скорую руку.
Женщина задумалась, а после подбежала к начальнику и крепко его обняла.
– Спасибо! Спасибо вам…
– Но будьте осторожны! Если изменения в голове Рико уже начались, новые вероятностные пути могут иметь непредсказуемые последствия!
Однако женщина его уже не слушала. В душе отчаявшейся матери поселилась надежда, и она была готова рискнуть. Чтобы продлить свой инфантилизм и задержать дочь в «Счастливом мире» как можно дольше.
А пока её голова строила коварные планы, ничего не подозревающие влюблённые, наслаждались друг другом в неправильной, но живой и яркой вселенной.
@riya_trip
Азуми
Азуми родилась духом реки.
Сначала вода текла над ней, затем - сквозь неё. Легкая и веселая, бежала она по склону холма, отражала траву, цветы, облака. Вдалеке звучал смех. В небе парил змей. Зелёный ромб опускался и поднимался, веревочный хвост с восемнадцатью бантиками описывал причудливые петли.
– Кто ты?
– Тору. Но я ветер. Ты не можешь видеть меня!
– Я и не вижу, просто знаю, что ты здесь.
Он шаловливо дунул на воду. Вверх взлетели сверкающие капельки, плюхнулись обратно. Азуми стало щекотно. Они долго дурачились, а бумажный змей улыбался с неба.
Потом наступила ночь и холодные звёзды шептали реке свои тайны, а матушка Луна тихонько посмеивалась над их наивными мечтами. У неё было много забот: ровно освещать белый конус вулкана, подсвечивать пагоду, да и просто показывать путникам дорогу.
Азуми бежала дальше, встречала безымянных подружек. Они смеялись, сливались, перескакивали по камешкам. Наперебой рассказывали истории о рисовых полях, о людях, поющих песни, о цветущих деревьях, о далёком Море, встреча с которым - настоящее счастье и конец пути.
Новый поворот, и Азуми потекла степенно и неторопливо. Её волновали мысли о море. Иногда она звала Тору, но несносный мальчишка предпочитал возиться со змеем вместо того, чтобы слетать до Моря, а потом вернуться и всё рассказать. Облака были слишком высоко и вечно спешили, тихой Азуми не удавалось до них докричаться.
– Какое оно, Море?
– спрашивала река, - может быть, оно ждёт меня за следующим поворотом?
Но день сменялся ночью, а пейзаж не менялся. Убаюканная собственным течением, Азуми дремала. Уже было лень расспрашивать рыбок, как прошёл их день. Лодки не вызывали больше восторга: снуют туда-сюда - и ладно. Даже ветру, как он ни дул, поднимая брызги, - не удавалось развеселить сонную реку.
В то утро вместо знакомого птичьего щебета она услышала другие звуки. Монотонный треск, шипение, резкий визг, дребезжание - непривычная какофония нарушила привычный покой. Город вышел из-за поворота, взглянул исподлобья глазницами окони, не успела Азуми проснуться - кандалы мостов стянули берега. Каменные парапеты, булыжные набережные - дружно навалились, затруднили дыхание. Блестящие насосы погрузились в неё. Ненасытно и жадно забирали её воду, довольно причмокивая. Отправляли дальше по трубам, по кранам, проливали на огромные жернова. И вот она уже покорно вращает механизмы, запертая в серых стенах, среди усталых людей. Не до песен людям, не до песен Азуми. Город растащил её по домам, по заводам, по маленьким и большим мастерским; измучил, опустошил.
А когда вернулась к себе Азуми - не узнала собственное русло: заросло дно илом, воды стали мутными, а берега полны мусора.
Она бежала прочь от города, чувствуя, что солонеет внутри. Весельчак Тору летел ей навстречу.
– Азуми, там море! Вот оно, смотри!
– Тору, где твой змей?
– Я его не удержал… Что с тобой, девочка-река?
– Посмотри на меня! Я - уродина: грязная, страшная… Вот какой я пришла к Морю… И как же это больно, Тору… как больно. Меня изнутри разъедает соль…
– Азуми, отзовись!
Тору летал над заливом, заглядывал под набегающие волны, звал подругу, корил себя.
Под утро волна вынесла на берег бумажный змей. Слишком легкий, чтобы утонуть, слишком мокрый, чтобы взлететь. Тору долго сушил его своим дыханием.
А когда солнце собралось за горизонт и ветер оставил поломанную игрушку, на берег вышел туман. Белая бесплотная фигура решительно шагала к городу.
– Азуми?!
– Да, ветер! Ты верно узнал. Люди почти погубили меня. А я лишь хотела быть собой: красивой, доброй, любящей. Теперь я иду мстить.