Трэвелмания. Сборник рассказов
Шрифт:
Сакаиминато, крошечный портовый городок, практически дыра. Но я люблю такие места, в них больше честности. Япония встретила нас теплом. Конец апреля, а кажется, что уже середина лета. Солнце работает на полную. Чайки кричат все громче. В рюкзаке пара футболок и томик Мураками, в руке небольшая сумка. Мы путешествуем налегке. У берега встречает оглушительный запах водорослей. Ещё немного и Токио.
Синкансэн поразил своей мощью. Издали он напоминает огромную, несущуюся на бешеной скорости, змею. Народу очень много. Порадовался, что часть пути проехали на пароме. Скорости в поезде совершенно не ощущаешь. А в окно лучше не смотреть, слишком быстро проносятся мимо смутные очертания города, будто помехи на телевизионном экране. Переворачиваю страницу.
Вот и сам Токио: гудит, суетиться, улыбается. Он ещё больше вырос вверх и окрасился новыми цветами.
Вчера посетили императорский дворец, прогулялись по придворцовому парку. Мама больше молчала, а после спокойно взяла меня под руку. Ту самую, которая ещё несколько дней назад её так пугала. А потом мы ели мороженое. Наличных у меня не оказалось, и я позволил маме себя угостить.
Сегодня мы любуемся сакурой. Место для ханами выбирала мама. Перекусив бенто, ложусь на спину и закрываю глаза, слушаю, как шелестит листва, гудят в воздухе суетливые насекомые, просто дышу. Пытаюсь угадать, сколько лепестков сейчас сорвалось с ветвей, и в какой момент они коснутся земли.
– Мы сидели здесь, под этим деревом, - тихо сказала мама.
– Хиро держал меня за руку, и мы просто смотрели, как кружатся в небе лепестки. Хиро читал мне стихи.
Мать прочла на японском:
«Пышной вишни цветы,
При расцвете которых
Я любил тебя, друг мой,
Прошедшей весной…»
Вдруг голос матери задрожал, сорвался, а хриплый мужской продолжил:
«Верно, это тебя здесь приветствуют ныне».
Я открыл глаза. Пожилой японец с тростью, не отводя взгляд, смотрел на маму. Его глаза были полны слез:
– Мария. Это ты?
– Спросил он.
– Хиро?
– Дрожащим голосом прошептала мать.
Порыв ветра сорвал лепестки сакуры, и они облаком закружили вокруг двух пожилых людей. Им ещё о многом предстояло поговорить. Я закрыл глаза и мысленно перевернул страницу.
@olenka_volodina
История одного восхождения
Рискуя, мы продлеваем молодость, не так ли? Сегодня я не рискую, я сделаю её вечной.
Мицуко.
Я нашарила впотьмах свитер, натянула штаны, сгребла рюкзак. Сунула руку- змейка Тея на месте. Маленькая Тейко дала на удачу. Пожалуй, её стоит переложить в карман куртки. Когда наступит время, пусть она будет рядом. Деньги закончились, но они уже не нужны. Завтрак включен в стоимость, а завтра (впрочем, нет, уже сегодня) будет только восход.
Стэн.
Я достал большие черные пакеты и оглядел группу.
– Друзья, на обратном пути мы собираем мусор и приносим его в лагерь. Каждый.
– А можно на пути туда, - девчонка с огромными глазами подняла руку.
– Можно. Но будет тяжело. Подъем крутой, особенно на последнем этапе. На вершине есть контейнер, мусор можно оставить там, но я выдам тебе новый пакет в обратный путь.
Мицуко, 32 года, замужем, дочь 5 лет, автоматически отметил я.
Мицуко.
Ты пойдешь первой, сказал мне инструктор. Я включила фонарь, закинула рюкзак за спину, надела шапку и перчатки. Взяла посох в одну руку, а мешок под мусор в другую. Поначалу мне было легко, только очень хотелось спать, сказывалась бессонная прошлая ночь. Иногда я отходила на пару шагов, чтобы поднять смятую жестянку или бутылку, которые выхватывал из темноты луч моего фонаря. Потом мне показалось, что я уснула, хотя мы продолжали идти. Я видела только серые камни, иногда они срывались и с шорохом летели куда-то. Ветер сбивал с ног. Вот и я как камень… Зачем я иду, со всем этим можно было покончить, не выходя из дома, стоило лишь открыть окно?
Стэн.
Зачем ты идёшь в гору, спросил я её. Она пожала плечами и отвела взгляд. Собственно, это и был ответ. С тех пор, как я стал гидом-проводником на Фудзи, я научился вычислять их по взгляду. Нигде до этого не встречал я столько благополучных психов-самоубийц, успешных, обеспеченных и несчастных. Вот и она, счастливая жена, счастливая мать… Моя задача - привести её обратно. Живую. Но это должен быть её выбор.
Мицуко.
– Ты так и не сказала, зачем идёшь в гору, - проводник протягивал мне чай. Мы устроились на короткий привал. На моём посохе только что выжгли ещё одну памятную печать. Совсем скоро последнюю я поставлю в храме, на вершине мира…
Железная кружка обожгла руки, на глазах выступили слёзы.
– Фудзи-сан - священная гора, я с детских лет знала, что взойду на неё.
– Так говорят все. А что значит это лично для тебя?
Он не поймет, он русский, иностранец. Интересно, как живут люди в этой стране. Уже не узнаю… Как объяснить ему, что Это рождается раньше тебя, помимо тебя, ты просто знаешь, что должна сделать Это. Когда Тейко вырастет, у неё тоже не будет выбора. Спокойно ли она спит, или уже сбросила на пол одеяло?
Тейко.
Темно. На Фудзи-сан, наверное, тоже. Интересно, помнит мама, что обещала мне принести лаву? Я хотела пойти с ней, но она сказала, что я ещё мала. А я не маленькая, я всё знаю. Я дала ей змейку Тею, на счастье. Не люблю эту игрушку. Пусть лучше она упадёт в пропасть, а мама вернётся домой.
Стэн.
Она бродит по краю пропасти и что-то теребит в кармане. Озирается, но не уходит. Вчера она спросила, откуда я знаю так много про Фудзи-сан, и очень удивилась, что из книг. В Японии истории передаются из поколения в поколение, но некоторые и она услышала впервые. Я не лезу к ней, но далеко не отхожу.
Мицуко.
– Помогите!
Я не заметила камень, нога подвернулась, я замахала руками, пытаясь балансировать, но поехала вниз. Змейка Тея вырвалсь из рук и улетела в кратер. Сильная рука инструктора ухватила меня за локоть, и я удержалась на тропе.
– Осторожно, Мицуко. Здесь надо быть очень осторожным.
– Я потеряла змейку, мне её дочка дала в дорогу.
– Ничего, привезёшь ей взамен вот это.
Стэн вложил в мою ладонь округлый тёмно-серый камень, гладкий, как плавленый асфальт. Как же я могла забыть?! Тейко просила кусочек лавы. Как же я доберусь до дома, ведь денег не осталось, и автобус я не бронировала.