Трэвис

Шеридан Миа

Ты берешь паузу в общении с женщинами, помнишь?

По крайней мере, от чего-то большего, чем незамысловатое рандеву при лунном свете.

Я повернул свое тело к нему.

— Она... другая. — Я позволил слову повиснуть в воздухе, наблюдая за Гейджем, чтобы увидеть, что это с ним сделает.

— Это именно то, что я думаю, — согласился он на выдохе. — Боже, мне так надоели женщины, которые... поклоняются мне и все же совсем меня не знают. — Он отвел взгляд, словно рассматривая этих бедных, боготворящих дурочек, которые

ловили каждое его слово и все же ничего не слышали из того, что он говорил. Самое интересное было то, что я мог это понять. Я точно понял, что он имел в виду. И мне не обязательно нравился этот факт.

— У нее странная слабость к опоссумам, — пробормотал он, вздернув брови, как будто все еще пытался понять это. — Но она забавная и очаровательная, и… — он сделал паузу, задумчиво почесывая затылок, — …эти волосы. Боже, ты можешь себе это представить? — выражение его лица внезапно стало каким-то мечтательным и рассеянным, и я точно знал, что он себе представляет. Эти волосы, обернутые вокруг его кулака, когда он... Я выключил изображение, сильно ударив им об пол и топнув один раз для пущей убедительности. К сожалению, он все еще говорил. — У нее есть эта красота, которая незаметно подкрадывается к тебе. Знаешь, как... — он внезапно хлопнул в ладоши, заставив меня оттолкнуть кофе, который я только что подносил ко рту, — бум! Засада.

О, я знаю.

Я представил, как она выглядела по утрам, когда ухаживала за своими растениями, наклоняла лейку, выражение ее лица было умиротворенным, даже нежным. Свет восходящего солнца омывает ее, поблескивая сквозь ее кудри. Бретелька ее майки медленно спадает с плеча, а я наблюдаю за этим с тихим благоговением. Я сделал медленный глоток чуть тепловатого напитка. Он вдруг стал горьким и невкусным. Засада. Это был хороший способ выразить это. Я наступил на бомбу, которой была Хейвен Торрес. В каком-то смысле я чувствовал себя так, словно меня разнесло вдребезги. Я отчаянно пытался собрать кусочки воедино. Или, может быть, я лежал там, счастливо рассеянный. Может быть, я не хотел, чтобы меня снова собрали воедино. По крайней мере, не в том же порядке.

Боже, я уже ничего не понимаю.

И мы были просто друзьями.

Но я знаю, какова она на вкус. Как стонет. Какая она мягкая.

Перерыв, Хейл. Перерыв.

— Проблема в том, — продолжал бубнить Гейдж, — что она здесь только временно. А я готов к чему-то более долгосрочному. Чему-то, что может стать серьезным.

— Ты шутишь. Ты, недосягаемый Гейдж Бьюкенен, хочешь стать серьезным?

Он издал короткий смешок, который быстро затих.

— Да. — Он кивнул, как будто все еще пытался убедить себя в том, что говорил. — Да, пришло время. Мужчина не может валять дурака вечно. — Он посмотрел на меня немного смущенно. — Мне действительно было жаль слышать о тебе и Фиби. Мне показалось, что, возможно, ты тоже подумывал о том, чтобы остепениться. По крайней мере, такие ходили слухи. —

Я взглянул на него и увидел, что выражение его лица было искренне сочувствующим, таким же, каким оно было, когда он заговорил об этом на фестивале черники.

Я слегка кивнул, а затем пожал плечами.

— Она не была той единственной.

— Да, наверное, так и есть. — Он так хлопнул меня по спине, что мне захотелось ударить его по лицу. Я слегка покачал головой, пытаясь избавиться от внезапного приступа враждебности. — В любом случае, — продолжил Гейдж, поставив локти на стойку и сплетя пальцы, — как ты думаешь, есть ли какой-нибудь шанс, что она может остаться здесь?

— Ничто из того, что она сказала, не указывает на это. К тому же она путешествует со своим братом, так что это зависит не только от нее.

— Хм. — Его лицо внезапно расплылось в той ухмылке, которая стоила мне победы с любым количеством потенциальных подружек. — Может быть, я смогу убедить ее.

Я почувствовал небольшой внутренний укол. Часть меня надеялась, что он убедит Хейвен остаться, потому что мне не нравилось думать о том, что она уедет из Пелиона. Этот город, казалось, подходил ей. Как она и сказала, она нашла место, которое обеспечивало покой. Но другая часть категорически этого не хотела, потому что это означало бы, что она останется ради него, и мне придется наблюдать за ними вместе до конца моих дней. Может быть, я этого и заслуживал.

«Либо отказаться от всего. Либо потерять все».

Я вдруг почувствовал тошноту.

Вытащил бумажник и достал десятку, положив ее на стойку, как раз в тот момент, когда зазвонил мой телефон. Я схватил трубку, даже не взглянув, кто звонит.

— Трэвис?

— Привет, мам. — Я внутренне вздохнул, вставая и прикрывая телефон ладонью. — Увидимся, Гейдж.

— Трэвис.

Я помахал Мэгги и Норму, направляясь к двери.

— В чем дело? — спросил я свою маму, потому что, если она звонила, это всегда было из-за чего-то.

— В моей квартире сильная протечка.

Я открыл дверь своей патрульной машины, забираясь внутрь.

— Вызови сантехника, — сказал я.

Я уже по уши в протечках.

— У меня нет денег на сантехника, — заныла она, — из-за тех медицинских счетов, которые мне пришлось оплатить в прошлом месяце.

Медицинские счета.

Она была у своего пластического хирурга по поводу чего-то, что не было явно очевидным, и я не спрашивал об этом.

Я провел рукой по лицу, собираясь сказать ей, что вызову для нее сантехника. Это было бы еще одним расходом, в то время как я все еще боролся со своей страховой компанией за то, что она не покроет, сталкиваясь с вероятностью того, что мне придется купить, по крайней мере, несколько предметов новой мебели, не говоря уже о стоимости проживания в «Желтой шпалере». И я экономил каждый возможный пенни, чтобы начать строительство на своей земле где-нибудь в следующем десятилетии.

— И у меня есть кое-что, что я хочу тебе подарить. Кое-что, что принадлежало твоему отцу.