Треволнения одного китайца в Китае
Шрифт:
Он отбросил конверт на диван. Ну что мог сообщить автор письма? Что ценные бумаги уважаемого патрона в целости и сохранности лежат в Центральном банке Калифорнии? Что курсы акций поднялись на пятнадцать — двадцать процентов, а уровень дивидендов превысил прошлогодний?
В конце концов, несколькими тысячами долларов больше, меньше — какая разница?
Тем не менее Цзинь Фо взял письмо и перво-наперво взглянул на подпись:
— Точно, от моего доверенного. В голове у этого человека только дела! К черту все!
Цзинь Фо хотел вновь отбросить письмо, но на второй странице вдруг заметил подчеркнутое несколько раз слово «пассив».
Только после этого наш герой, не без любопытства, решил прочесть сообщение от начала
На мгновение он нахмурил брови, но тотчас на его губах заиграла презрительная улыбка. Дойдя до последней строчки, Цзинь Фо поднялся, прошелся по комнате, хотел вызвать Вана, даже поднял телефонную трубку, но затем, подумав, бросил ее и вернулся на диван.
— Гм-м… — В этом был весь Цзинь Фо.
Он подошел к маленькому блестящему столику, на котором лежал красивый продолговатый ящик, и хотел его открыть, но задумался:
«Что она говорила мне в последнем письме?»
И вместо того, чтобы поднять крышку, нажал на кнопку. Спустя мгновение послышался мягкий мелодичный голос:
— Здравствуйте, тысячу раз здравствуйте, мой милый старший братец! Почему вы так долго молчите? — Фонограф передавал голос молодой девушки.
«Бедная, маленькая сестричка!» — подумал Цзинь Фо.
Открыв коробку, он вынул из аппарата испещренный мелкими бороздками лист бумаги, заменив его чистым.
Какое же чудесное изобретение подарил миру Эдисон! Достаточно произнести текст громким четким голосом, чтобы среагировала тончайшая мембрана и специальный валик, приводимый в движение часовым механизмом, перенес слова на бумагу.
Цзинь Фо говорил ровно минуту. Его лицо, как всегда, оставалось бесстрастным. Затем он выключил аппарат, вынул бумагу, на которой игла под воздействием звуковых колебаний прочертила мельчайшие бороздки, соответствующие словам, засунул письмо в конверт и написал адрес: «Госпоже Лэ У, улица Чакуа, Пекин».
Нажав кнопку, Цзинь Фо вызвал слугу и приказал немедленно отнести письмо на почту.
Час спустя наш герой мирно спал, прижав к груди чжуфужэнь, нечто вроде подушки из плетеного бамбука — в жаркий день она помогает поддерживать в постели подходящую температуру.
Глава V
— Почта пришла?
— Нет еще!
— Боже мой, бабушка! Как же медленно тянется время!
Очаровательная Лэ У с нетерпением ждала вестей от возлюбленного. Бабушкой (так в Китае принято называть пожилых служанок) была вечно недовольная и ворчливая мадемуазель Нань.
Лэ У в первый раз вышла замуж в восемнадцать лет за чудаковатого ученого ровно вдвое старше ее. Спустя три года он умер.
Свою будущую любовь Цзинь Фо встретил во время одного из приездов в Пекин. Ван, хорошо знавший Лэ У, познакомил своего ученика с этой очаровательной особой. Постепенно наш герой без особого сопротивления свыкся с мыслью о неизбежности женитьбы и однажды сделал предложение молоденькой вдове. Та быстро ответила согласием. Таким образом, к величайшему удовлетворению философа, дело близилось к логическому завершению, и через некоторое время должна была состояться свадьба.
В Поднебесной вдовам не часто удается вторично выйти замуж, но никто не посмеет сказать, что они этого не хотят. Просто в Китае не принято жениться на таких женщинах. Если Цзинь Фо и стал исключением из правил, то только по одной причине: он был, как известно, большим оригиналом.
Правда, второй раз выйдя замуж, Лэ У лишалась права прохождения под пайлоу [28] — мемориальными арками, специально воздвигнутыми по приказу императора в честь жен, сохранивших верность покойному супругу. Например, вдова Кун Хун после смерти мужа отрубила себе руку, а вдова Ян Чан обезобразила свою внешность.
28
Пайлоу — почетные ворота или арка. Мемориальные арки ставились; в честь верных подданных государства, которые погибли на войне; чиновников, имевших хорошую репутацию, местных деятелей, отличавшихся добродетелью и своими познаниями; семей, проживших одним кланом четыре или пять поколений; лиц, имевших высшую ученую степень; женщин, которые были убиты или совершили самоубийство, защищая свою добродетель; вдов, которые, спасаясь от принуждения снова выйти замуж, убивали себя или прибегали к самосожжению с телом мужа.
Однако Лэ У вовсе не собиралась следовать примеру этих мучениц. Богатый и красивый Цзинь Фо попросил ее руки! Не часто так везет. Она уже начала готовиться к роли послушной и добродетельной супруги, чуждой пустых разговоров и развлечений, живущей интересами семьи.
От покойного мужа Лэ У достался дом на улице Чакуа и невыносимая Нань в качестве единственной прислуги.
Большую часть дня молоденькая вдова проводила в будуаре. На первый взгляд комната была обставлена довольно скромно, хотя, приглядевшись, внимательный посетитель заметил бы в ее интерьере множество богатых и изящных безделушек — в последние два месяца они стали часто прибывать из Шанхая. Стену украшала прекрасная картина Хуан Цюаня, [29] а также несколько типичных китайских акварелей, изображающих зеленых лошадей, фиолетовых собак и голубые деревья. На небольшом блестящем столике, подобно огромным бабочкам, лежали два или три веера. От фарфоровой люстры расходились в разные стороны великолепные гирлянды из искусственных цветов, прекрасно гармонирующих с белыми кувшинками, желтыми хризантемами и красными японскими лилиями, коими были заполнены тщательно отделанные и покрытые лаком деревянные корзиночки. На окнах висели плетеные бамбуковые шторы, благодаря которым в комнате царил восхитительный полумрак. В двух небольших клетках весело щебетали очаровательные птички, завезенные из Индии. И еще десяток различных блестящих, сверкающих штучек дополняли необычную обстановку будуара.
29
Хуан Цюань (903–968) — художник, рисовал цветы и птиц. Однажды к государю династии Сун принесли в подарок ястребов, которые приняли изображенных Хуан Цюанем фазанов за живых и набросились на них.
— Нань, почта еще не пришла?
— Нет же, госпожа, нет!
Молоденькая светлокожая Лэ У была просто прелесть! Слегка раскосые живые глаза, черные волосы, уложенные с помощью зеленых нефритовых заколок и украшенные цветами, маленькие, ослепительно белые зубки, чуть подведенные тушью брови — все в ней услаждало взор. В отличие от пекинских модниц она не пользовалась помадой, румянами. Лэ У редко оставляла свой дом на Чакуа.
В одежде невесты Цзинь Фо преобладали простота и элегантность: длинное платье с четырьмя разрезами, отделанное снизу широкой вышитой каймой, домашние тапочки с жемчугом, под платьем — плиссированная юбка и панталоны, закрепленные на поясе и. снизу находящие на шелковые чулки. Обращали на себя внимание ее изящные, ухоженные руки с длинными блестяще-розовыми ногтями. А ножки! Они были от природы маленькие и прелестные.
Лэ У, к счастью, удалось избежать одной варварской операции, практикуемой в Китае вот уже семь столетий: у девочки сгибают четыре пальца, прикладывают к стопе деревянную дощечку и забинтовывают. Нога перестает расти, но какой ценой! Бедная девушка терпит ужасную боль и долгое время хромает. Как говорится, искусство требует жертв.
— Нань, может быть, письмо уже в почтовом ящике, — в изнеможении простонала Лэ У. — Подите же посмотрите!
— Нечего смотреть, почты еще нет! — резко ответила служанка и, ворча что-то под нос, вышла из комнаты.