Тревожная служба
Шрифт:
Как-то он обрушился на командира роты, попытавшегося пустить ему пыль в глаза.
– Вы не мне служите, - гремел начальник штаба. - Родине! Вы думаете, я не понимаю, что этот шик-блеск - откровенное очковтирательство? Это ведь только нерадивые солдаты сапоги так чистят - "от старшины".
Отчитав офицера, он дал ему срок для исправления недостатков и в точно назначенное время лично проверил, все ли сделано так, как он приказал. Остался доволен - командир роты постарался от души.
– Где вы живете? - спросил Корзенков офицера.
– Неподалеку отсюда, товарищ
– Женат?
– Так точно!
– Пошли!
Командир роты опешил: что еще задумал начальник штаба?
Пришли. Корзенков галантно раскланялся с женой командира роты, погладил по льняной головенке сынишку, чем доставил удовольствие матери, а потом спросил:
– Борщом угостите, хозяйка?
– Почему же нет! - бойко ответила та. Молодая, расторопная женщина быстро сменила скатерть на столе, поставила хлеб, соль, свежие огурцы и помидоры. Вскоре появились борщ, вареники, жареная картошка...
Сергей Федорович отдал должное всем кушаньям, похвалил кулинарное искусство хозяйки, отчего та зарделась, словно маков цвет, и стал прощаться.
– Хорошие вы люди, - сказал подполковник, - уходить от вас не хочется. Дома у вас - чистота, уют, гостеприимство, у мужа тоже, когда бы ни приехал, - порядок, лучше не надо, - тут он хитровато подмигнул офицеру. Что ж, как говорят на флоте: "Так держать!"
– Побыли бы еще, - попросила хозяйка, - посмотрели бы огородик, в садике бы отдохнули.
– Рад бы, но не могу, - отказался Корзенков, - до штаба полка дорога дальняя, а дело к вечеру клонится.
Твердый и неизменный в своих принципах, Сергей Федорович чувствовал себя ответственным за все происходящее вокруг, за судьбы людей независимо от того, были они подчинены ему или нет. Подполковник больно, словно личное горе, переживал любую неудачу, промах, ошибку, допущенные другими и отрицательно повлиявшие на общее дело. В связи с этим не могу не рассказать об одном курьезе, после которого подполковник Корзенков долго переживал.
...Была поздняя осень. Ударили холода, зачастили дожди. Дороги испортились - ни пройти ни проехать. Куда ни глянешь - грязь, лужи. Тянуло под крышу или, на худой конец, к костру.
И в эти дни полк получил задачу прочесать обширную территорию. Дело подходило к концу, оставался последний хутор, когда к нам приехали два полковника, проходившие стажировку в дивизии.
– Посмотрим, как вы тут действуете!
Каждый боец отлично знал свою задачу. Проверили сараи, стога сена и соломы. Дома мы всякий раз осматривали особенно тщательно. К ним не подходили, а подползали по-пластунски. Прижавшись к стене, штыком распахивали двери, окна, подавали команду: "Выходи!" В случае необходимости использовали дымовые шашки. Так было решено действовать и на этот раз.
Неожиданно раздалась длинная пулеметная очередь.
– В доме слева - банда! - доложил наблюдатель.
– Ну и что? - один из полковников лихо сбил фуражку на затылок. Пойдем и уничтожим ее. Вперед, сержант!
Выполняя приказ, командир отделения, находившийся поблизости, пулей помчался к дому. За ним побежали оба полковника.
Бандит, стрелявший из амбразуры
Полковники, добравшись до дома, считали себя в полной безопасности. Но тут по ним открыли огонь наши автоматчики, зашедшие с тыла и ничего не знавшие о броске.
– Мы свои! - громко закричали офицеры. Солдаты прекратили огонь. К счастью, дело обошлось без жертв. Но наш начальник штаба долго еще не мог простить себе, что допустил неподготовленных офицеров к участию в операции. Случай этот многому научил стажеров. За свое безрассудство они были строго наказаны старшим начальником.
Я не называю имена стажеров и привожу этот пример с единственной целью - предостеречь от необдуманного шага тех, кто любит бравировать своей храбростью, не зная броду, лезет в воду.
Хочется сказать доброе слово о заместителе командира полка по политической части подполковнике Иване Степановиче Литовчуке. Он удачно соединял в себе строевого офицера-фронтовика, грамотного в военном отношении, подтянутого, дисциплинированного, требовательного, и политработника - человека доброго, отзывчивого. Он любил людей и знал их, умел и пошутить, и запеть песню - широкую, раздольную. К людям относился бережно. Но если встречался на пути враг, не было ему пощады.
Подполковник Литовчук был не только хорошо подготовленным офицером, опытным политработником, но и верным товарищем, приятным собеседником. Сколько он знал всего! Я удивлялся, как память этого человека могла сохранить столько цифр, фактов, самых невероятных историй. В пути с ним скучать не приходилось. Время всегда летело незаметно. А ездил я с ним вместе часто. Об одной из поездок мне хотелось бы рассказать.
...Дорога рассекала надвое высокие созревающие хлеба, взбегала на возвышенности, с которых далеко было видно вокруг, пыряла в прохладные перелески. Нас в машине пятеро. Я сижу рядом с водителем. На заднем сиденье - Литовчук и двое автоматчиков. Иван Степанович не любил, как он выражался, "почетного конвоя" и мирился с ним только потому, что на этот счет был приказ свыше.
– Мое оружие - слово, - говорил Литовчук. - Чего только не сделаешь с его помощью! Словом можно поднять людей в атаку, воодушевить на подвиги, вселить в человека уверенность, обрадовать его, сделать счастливым... Но словом можно и убить. Человек, мастерски владеющий словом, - великий человек. Всегда я завидовал таким людям.
Повернувшись на сиденье, я разговаривал с Иваном Степановичем. Вернее слушал, говорил больше Литовчук.
– Некоторые примитивно считают, - рассуждал он, - что оуновцы либо звери и главное для них - жечь, насиловать, убивать, либо люди обманутые, темные. Нет, не так это просто! Попадаются и другие экземпляры. Есть среди бандеровцев люди с изощренным умом, ловкие, хитрые, а потому особенно опасные. С дураками-то мы, я думаю, давно справились бы! Бандитские главари понимают, что вокруг них неуклонно идет героическая борьба за человека. И ведет эту борьбу народ опытный: коммунисты, комсомольцы, сельские активисты, мы, воины-чекисты. Ведет эту борьбу сама жизнь, наша советская действительность.