Трезубец Нептуна
Шрифт:
Самое ужасающее – мужчина говорил абсолютно серьезно!
– Шесть минут прошло, – сообщила женщина.
– Планета Гея-Квадрус, – поморщившись, признался Атлантида. – Поселок Лаперуз, Приморская аллея, торцевой дом. Пароль для охранной системы: «Семнадцать-три, косяк-наперекосяк, семь-сорок». Если появится полиция, можно сказать, что вы действуете по поручению Антона Непейводы. Счетов у меня сейчас нет, наличные оболы хранятся в сейфе. Сейф – в стене, на кухне, налево от входа, спрятан под настенным светильником. Код записан на обратной стороне световой панели.
– Вот
– Когда мне дадут доску и соль?
– Сейчас мы положим решение комиссии на рабочий стол обработчика скота, и он переведет ваш режим содержания на солончаковый. А второму животному, если у него настанут моменты просветления, сообщите, что он может послужить очень важному делу. У нас на планете знаменитый доктор Кучвил ведет крайне важные для космических полетов исследования по вопросам реанимации пострадавших от кислородного голодания. В частности, о том, сколько раз можно без вреда для здоровья реанимировать организм, в течение пяти минут находившийся в бескислородной среде. Ему крайне нужны подопытные животные. Они почему-то дольше пяти суток не выдерживают. Сейчас у него есть два образца… Но дня через три могут понадобиться новые. Мы вас завтра еще навестим, зверюшки.
Комиссия распихала бумажки и указки по карманам комбинезонов и удалилась.
– Вы думаете, они говорили это всерьез, сэр Платон? – заговорил нормальным языком миллионер.
– А как же, – пожал плечами Рассольников. – Человечество на протяжении всей своей истории ставит подобные эксперименты со всякого рода крысами-кроликами-собачками. А поскольку по закону мы с вами, сэр, нынче что-то среднее между мышью и обезьяной, то и обращаться с нами можно соответственно. Привяжут вас к креслицу, наденут на голову пластиковый мешок, и оставят так минут на пять. А когда вы умрете, проведут сеанс реанимации, дадут отдышаться и опять оденут на голову пакет. И так на протяжении пяти дней – пока вы окончательно не отдадите концы. Потом доктор Кучвил обобщит результаты исследований, передаст комофлоту обоснованные научные рекомендации по поводу того, сколько раз можно безопасно реанимировать погибших из-за неисправностей дыхательной аппаратуры космонавтов, а после какого порога их следует переводить на более безопасную работу – и ведь получит за свои исследования Нобелевскую премию, попомните мое слово. Хотите поучаствовать?
– Вы шутите, сэр Платон?
– Как бы не так, сэр Теплер. Более того, я совершенно уверен, что очень многие исследовательские центры знают про особенности местного законодательства, и специально спускают сюда заказы на научные разработки… Скажем так – трудно осуществимые в обычных условиях.
– Вот уроды!
– Зачем вы так, сэр? Ведь подобные исследования и вправду способны спасти жизнь сотням и тысячам людей. И обогатить еще несколько десятков.
– Что вы имеете в виду, сэр?
– Да уж не коммерческое использование полученных результатов. Вот вам, например, сэр Теплер, предложили выбрать между возможностью умереть несколько десятков раз от удушья в исследовательском кресле или всего лишь один раз от того, что вам перережут горло. И заметьте, за то, чтобы вам
– Точно! – мгновенно ухватил суть дела матерый бизнесмен. – Они не устанавливают личностей осужденных, и государство не может истребовать их имущества официальным порядком. Оно просто не имеет понятия, с кем имеет дело, и какие деньги есть у осужденного.
– Вот именно, – кивнул Рассольников. – А то, что вы им расскажете под пытками, изящно называемыми вивисекцией, знают только они сами. И все полученное могут спокойно положить себе в карман. И, главное, они ничем не рискуют – ведь все «научные эксперименты» ставятся исключительно над животными. Ни одна галактическая ассоциация по защите прав человека вмешаться не может – «людей» они защищают по высшему разряду, а положение «животных» их не волнует.
– На Ершбике действует какой-то «орден Защиты Животных», сэр, – напомнил толстяк.
– Ничего они не добьются, сэр, – отмахнулся археолог. – Вы только подумайте, какие тут деньги крутятся! Вчера двоих мужиков зарезали: значит, каждый из них откупился. А те, что не откупаются, приносят доход по линии научных исследований. Безотходное производство!
– Они еще и мылом торгуют, интеллигенты, – злорадно припомнил Вайт.
– Тихо, сэр, – предупредил Атлантида, подходя к решетке.
По проходу двигался живодер с длинной доской под мышкой.
– Отойди от дверцы, не то шокера схлопочешь, – предупредил «обработчик скота».
Рассольников послушался. Живодер открыл дверцу, кинул доску внутрь:
– Соль вечером принесу, сейчас она вам все равно без толку, – он захлопнул клетку и тщательно запер ее на замок.
Платон кинул небрежно оструганную доску на жесткие прутья пола и с наслаждением вытянулся на ней во весь рост.
– Ой, хорошо-то как! У меня от этих прутьев синяки по всему телу.
– Однако, дорогую досочку вы прикупили сэр, – покачал головой Вайт. – Не дешевле ли немного потерпеть?
– Ой ли, – перевернулся на спину археолог. – Почему вы так думаете, сэр?
– Ну, по моим прикидкам, за возможность полежать на жесткой доске с торчащими во все стороны занозами, вы заплатили неким домиком в конце Приморской аллеи; плюс определенной суммой в наличных оболах, явно превышающей стоимость номера-люкс в приличной гостинице на десять суток; плюс коллекцией антиквариата, которой не можете не владеть, учитывая вашу репутацию.
– …и два арбальских капкана, – негромко добавил Атлантида.
– Что, сэр? – запнулся толстяк.
– У вас в коллекции есть арбальские капканы, сэр?
– А как же, сэр Платон! – гордо вскинул подбородок миллионер. – Это звезда моей коллекции! Я отвел ему отдельный зал. Великолепнейший экземпляр с челюстями из многослойной керамики и тридцатиметровыми цепями! Он выбрасывает челюсти во все, что движется, а когда они вцепятся, втягивает к себе в ящик. Когда я пускаю в зал игрушечные машинки, гости визжат от ужаса и восторга! Кстати, сэр: это правда, что до сих пор неизвестно, являются капканы природными хищниками или сложными изделиями неизвестной цивилизации?