ТРИ БРАТА
Шрифт:
– Кровь его прольется! – заорал Заве-Лейб, стараясь перекричать отца и брата.
– Пускай попробует лемех вонзить в нашу землю! – кричал Рахмиэл.
– Посмотрим, кто будет хозяином па моей земле! – выкрикнул Бер.
А Юдель с затаенной радостью глядел на разгорячившихся гостей и осторожно забросил еще несколько словечек, которые еще сильнее ожесточили отца и братьев против Танхума.
Несколько дней подряд Танхум с бумажкой старосты обивал пороги канцелярии попечителя еврейских колоний, где за столиками в просторных комнатах сидели очкастые люди и что-то
– Приходите завтра.
На следующий день ему опять велели прийти завтра. Так продолжалось несколько раз. И все же он добился своего.
Возвращаясь домой, Танхум остановился на базаре и купил в лавчонке дегтя для смазки упряжи, колесную мазь, два глиняных горшка и несколько коробков спичек. Он уже довольно далеко отъехал от города, как вдруг вспомнил, что Нехама ему наказала купить несколько фунтов соли.
– В городе соль получше, чем у нас, да и дешевле, – говорила она.
В Садаево Танхум приехал под вечер. Распрягая лошадей, он велел Нехаме снести в дом покупки. Она сразу же обнаружила, что муж забыл купить нитки. Танхум досадливо махнул рукой и буркнул:
– Черт возьми! Совсем из головы вылетело. Я уже был далеко за городом, как вдруг вспомнил, что забыл соль купить. Пришлось погнать лошадей назад в город. А о нитках и не вспомнил. Вот досада, хоть гони опять лошадей за нитками.
Танхум немного повозился во дворе, заглянул во все уголки, осмотрел хозяйство и, переодевшись, отправился к шульцу. На этот раз он уже шел к нему смело, с чувством собственного достоинства, уверенный, что займет подобающее место среди почтенных хозяев и будет пользоваться таким же влиянием в Садаеве, как все богатеи,
Шульц встретил Танхума на пороге без пиджака, в одном жилете. На его, животе болталась длинная серебряная цепочка от карманных часов. Он стоял у дверей, давая понять Танхуму, что, как и в прошлый раз, не желает принимать его у себя в доме.
– Чего опять пришел? Что надо? – спросил шульц, глядя на него сурово.
Танхум поглядел во все стороны, нет ли кого поблизости, и тихо заговорил, поверяя свою сокровенную тайну:
– Я был в городе насчет земли… Мне это, конечно, обошлось в копейку, но…
– Ну-ну? – беспокойно прервал его шульц. – Говори скорее, чем это кончилось?
Когда Танхум жестами дал понять, что добился всего, ради чего ездил в город, шульц, боясь, чтобы никто не заметил, что бывший сотский захаживает к нему, поторопил его скорее уйти и предупредил при этом:
– Смотри же, держи язык за зубами! Слышишь, никому ни слова о том, что был в городе!
– Конечно, конечно… Как же иначе!
Танхум вышел от старосты бодрый и уверенный в себе. Теперь он решил поговорить в отцом и братьями и убедить их, что Юдель нарочно натравливает их на него, желая во что бы то ни стало поссорить его с ними, чтобы самому прибрать землю отца к своим рукам,
Тихо, словно украдкой вошел он в хатенку отца. Отец сидел, уныло опустив голову, чем-то расстроенный, озабоченный. Рядом с ним сидели Рахмиэл и Заве-Лейб и о чем-то говорили. Фрейда суетливо
– Бесстыжие глаза! Еще хватает наглости заходить к нам в дом, наглец такой! Ни капельки совести… Тьфу, подлец паршивый!
Танхум сделал вид, что ничего не слыхал. Заметив, что братья глядят на него с презрением, а стало быть, рассчитывать на их сочувствие нельзя, он подошел поближе к отцу.
Вдруг отец поднял голову. В полупотухших глазах его блеснул огонек, изможденное пожелтевшее лицо налилось кровью. Он чуть приподнялся, наклонился вперед, точно готовясь броситься на сына.
– Это ты хочешь согнать меня с моей земли?! Это твоя проклятая рука мутит там у шульца?! Я, выходит, уже не хозяин на своей земле? Она вся моим потом пропитана… Теперь мне и твоим братьям идти в поденщики к богатеям, на чужих токах работать? – От волнения у Бера лицо перекосилось, дыхание спирало, угрожающим голосом он крикнул: – Не лезь на мою землю! Слышишь? Пока я живу, хозяин земли я!
Танхум, избегая встречаться взглядом с отцом и братьями, смотрел куда-то в сторону. Все, что он собирался им сказать, спуталось у него в голове, и он не знал, с чего начать.
– Ты уже все равно больше не хозяин, – тихо сказал он, обращаясь к отцу. – Ведь Юдель хозяйничает на твоей земле. Я заплатил за тебя все подати, чтобы у него больше не было повода лезть на нашу землю!
– То есть как это я не хозяин? – вскипел Бер. – Кто же хозяин? Руки у того отвалятся, кто осмелится прикоснуться к моей земле!
– А мне уже, значит, ничего не надо? – вскочил как ошпаренный Заве-Лейб. – Ничего, да? Все только тебе, тебе? А мне уже и жить не надо? Последняя корова у меня пала, а ты еще и землю хочешь забрать, думаешь, молчать буду? Попробуй только притронуться к нашей земле – я из тебя блин сделаю!
– А нам, стало быть, тоже ничего не надо? – вмешалась Фрейда. – Ему, жадюге, хоть весь свет отдай, и все ему мало! А ты чего молчишь? – прикрикнула она на мужа.
Подняв голову, Рахмиэл хотел что-то сказать, но Заве-Лейб, посапывая и грозя кулаками, не дал ему заговорить. Он исступленно повторял:
– Блин из тебя сделаю! Блин сделаю!
– Подумать только, до чего обнаглел!… – взволнованно кричал Бер.
Танхума взяла оторопь. Испуганный, стоял он перед отцом и братьями и не мог слова вымолвить. Он чувствовал, что если скажет, что переписал па свое имя всю землю, они его на месте прикончат. Поэтому он молчал и выжидал, пока они хоть, немного успокоятся. Заметив, что глаза их мало-помалу теряют зловещий блеск, что гнев постепенно отходит, он вкрадчиво заговорил:
– Это все мерзкая рука Юделя, она натравливает вас на меня. Он видит, окаянный, что я становлюсь на ноги, и боится, как бы наша земля не ускользнула из его рук, он боится, что я могу забрать у него нашу землю… Вот почему он рвет и мечет… Я заплатил все подати, чтобы мы не потеряли нашу кровную землю… Последние гроши отдал, чтобы шульц не забрал ее у нас. Юдель хочет нас поссорить из-за нашей земли…