Три часа соблазна
Шрифт:
И пошел. Оделся потеплее, шапочку на глаза натянул, топорик взял, чтобы замки сшибать, мешочки для картошки прихватил и отправился.
Что его затянуло именно в тот гараж? Может, он был поновее, может, почище, а может просто побольше. Однако именно к нему пристроился Таракашин с топориком. Замок хоть и был крепок, но голод оказался сильнее. Минут через двадцать железо сдалось, и Таракашин распахнул дверь. Такого он не мог представить даже в самых нахальных мечтах. Четыре телевизора, новенькая микроволновка, две норковые шубы и одна из чернобурки, несколько мужских, норковых шапок и пять женских – из всевозможных мехов!
Аккуратно уложив в мешок шапки, сунув туда же шубы и растолкав по карманам золото, Таракашин спешно покинул вскрытый гараж. Что-то подсказывало ему, что сие богатство добыто не совсем честным путем, но это лишь укрепляло чувство справедливости – не все же кому-то воровать, может же нормальный, честный, трудовой народ хоть раз вернуть награбленное!
До дома он добрался незамеченным, спать уже не ложился, потому что прямо с ночи начал ответственно готовиться к рынку. И шапки, конечно, замечательные, и шубки прекрасны, но ведь их не съешь.
Утром Таракашин отправился на Центральный рынок. Расположился в самой середине одежных лотков (из-за чего пришлось получить парочку болезненных тумаков от бабусь-торговок) и начал зазывать народ. Зазвал, да, видимо, не тех, потому что первый же покупатель оказался работником серьезной организации, которой отчего-то вздумалось организовать рейд. Никаких документов на товар у господина продавца не нашлось, да и видок у вещей был немного не новый, а потому Таракашина мигом окружили бравые молодцы и поперли его в отделение.
– Слышь, так это ты хату бомбанул, да?! – с неимоверным восторгом спрашивал один из крепеньких ребят, таща Таракашина к машине. – Не, серьезно, что ли?! Ну обалдеть, такую птичку словили!
– Молодые люди, вы, собственно, все поняли не правильно... – пытался объяснить Таракашин, изо всех сил упираясь ногами. – Я никакую хату не бомбил. Понимаете, я так сказать, восстановил справедливость!
Однако никто не собирался слушать его честные признания – работники порядка были настроены решительно. И сидеть бы Таракашину в обезьяннике, если бы не господин Случай! Прямо перед глазами бдительных стражей порядка развернулась драка. Кто-то встал на чужое место, что вызвало волну возмущения. Волна быстренько превратилась в мощный девятый вал, и сопровождающим Таракашина лицам ничего не оставалось, как в эту драку погрузиться. Естественно, Виктор Борисович не стал дожидаться финала, а постыдно бежал.
Целый день, голодный и испуганный он трясся у себя дома, а наутро... наутро ему повезло. В двери постучали двое мужчин потертого вида и попросили стаканчик. Таракашин стакан подарил, но взамен выпросил кусок рыбы, как мужчины утверждали, это была настоящая семга. Правда не вся, а только ее хвостовая часть. Как не был голоден Таракашин, но к еде он не прикоснулся, а немедля понесся к Людмиле Ефимовне, дабы угостить несостоявшуюся супругу, а заодно и выяснить у Павла, и что ж ему теперь делать, когда он ничего вовсе и не воровал, а на рынок пришел исключительно, чтобы сдаться властям?
– Это получается. Ты воров обокрал, так, что ли? – соображала Василиса. – Таракашин,
– Да что ты? – стремительно побледнел Виктор Борисович. – Люся... Василиса Олеговна, пойдемте к вашему сыну. Ну только вы поскорее одевайтесь, а то вдруг за мной уже следят. Люся! Ты собачку тоже возьми, на всякий случай.
– Не станем мы из-за тебя собачкой рисковать, – недовольно бурчала Люся. – И вообще что, ты до милиции один дойти не можешь? Чего нас за собой тянешь?
– Да-а, оди-ин! – перекривился Таракашин. – А если меня убьют?
– А если нас? – вперилась в него взглядом Люся.
– Ладно, Люся, пойдем, сходим... – смирилась Василиса. – Заодно и Пашку повидаю...
Через час они уже подходили к высокому зданию негостеприимной наружности.
– Никита Иваныч, мы к Паше, он очень просил зайти, – нежно улыбнулась Василиса парню на вахте.
Парень кивнул, и все трое заторопились к лестнице.
Пашка в кабинете был не один, за его столом сидели еще два строгих человека среднего возраста и о чем-то негромко переговаривались. Василиса сразу же поняла, как только заглянула к нему в кабинет, что у сына серьезный разговор.
– Паша, ты занят? Ничего – ничего, мы подождем, – проблеяла Василиса и прикрыла двери.
– Мам, ты чего пришла? Что нибудь случилось? – вылетел Пашка из кабинета тут же.
Увидев троицу, он и вовсе начал нервничать и даже пощелкивать нижней челюстью:
– Мам, да что случилось-то?
– Пашенька, ничего страшного, – улыбнулась Люся.
– Да, – поддержала ее Василиса. – Все хорошо. Мы вот тебе... преступника привели.
– Как преступника? – опешил Павел.
– Ты!.. Ты чего мелешь-то, Василиса Олеговна! – чуть не заплакал от такого предательства Таракашин. – Какой я тебе преступник?! Я ж... Господин начальник! Она все врет! Она меня со свету сжить хочет, она ж... не человек, а чистокровная обезьяна! Все не как не может превратиться! У-у!..
– Между прочим, я его мать, – кивнула на Павла «обезьяна».
– Ах ты господи, – окончательно стушевался Таракашин. – То есть я хотел сказать, что ваша маменька шутит. А на самом деле я вовсе даже и не преступник никакой. Так только... в гаражах подворовываю. Но ведь я потом честно иду в милицию и вот... Люся! Ну хоть ты подтверди!
– Погодите, – нахмурился Павел. – Я чего-то ни черта не пойму... вы обворовываете гаражи, так?
– Не совсем так, – не переставая кланялся Таракашин. – Я только один раз попробовал и... и мне так повезло, знаете ли! Я прям на целую воровскую шайку набрел! Там чего только нет! И шубы тебе, и кепо-шапочные изделия... И все из меха! И золото. И еще телевизоры.
– Телевизоры он не смог продать, – пояснила Василиса. – Тяжелые очень.
– А я ничего продать не смог! – запальчиво выкрикнул Виктор Борисович. – Так что все целое!
– Вы... То есть, вы залезли в гараж, а там... – пытался понять Павел
– А там наткнулся на целый воровской склад, – быстренько пояснила Люся. – И теперь он не знает, что ему делать – оставить жалко и молчать неудобно. Да и прибить могут в любой момент, такая неприятность.
– Ну Люся же! – снова воскликнул Таракашин. – И ничего мне не жалко! Я вот специально к Павлу напросился, чтобы все награбленное... мною найденное сдать государству!