Три дня Илль
Шрифт:
Илль фыркнула сердито, но расслабилась. Даже сползла немного вниз по спинке и теперь полулежала на его ногах.
– Да, я незнакомка. Ты же обо мне ничего не знаешь... Ни-че-го.
Ингвар подумал, что знает не так уж мало - она из столицы, у нее был строгий отец и брат-шалопай, муж, наверняка жила она в верхнем городе среди таких же богачей. А зная имя и внешность, он сможет найти её семью.
– Я могу быть преступницей. Допустим, воровкой.
– Кажется, она говорит глупости. Вряд ли наливка тому виной, не так много она выпила, всего-то один стаканчик.
–
– А если я ведьма?
– Илль вспомнила лекарку и ухмыльнулась.
– Тогда мне пригодится требуха: печень, желчь, кровь, сердце... Ногти, волосы, слюна...
По крыше пробежал какой-то зверек. Ингвар отпил из стакана, зябко поёжился - наверное, стоило одеться.
– Ведьма... Приворожить хочешь?
– Да что с ним такое? Зачем он дразнит её, заставляя нервничать? Вот, снова застыла, то ли ответ подыскивая, то ли переживая оскорбление.
– Нет, - ответила Илль, решив, что маг не хотел её задеть. Приворот? Не настолько она плоха, чтоб пользоваться ловушками, а не собственной силой.
– На зелья пущу... Буду продавать старым развалинам, обещая молодость и красоту.
– А-а... Согласен, я удивительно хорош и относительно молод.
Илль не видела, но чувствовала его улыбку. В груди разлилось тепло. Как же давно она не кокетничала! Впрочем, и нормально говорить ни с кем не говорила, краткие переговоры строго по делу не в счёт.
– Вот-вот, потому я быстро разбогатею.
– И нисколько обо мне не пожалеешь?
– То, что не пригодится, я похороню в саду, а сверху высажу розы. Буду приходить к тебе каждый летний день, любоваться цветами и...
– Плакать?
– спросил Ингвар, представив Илль в траурном наряде, что скорбит над пышным кустом. По спине пробежал холодок.
– ...поливать. Я не плачу.
– Совсем?
– Да, - Илль кивнула.
– Слёзы не помогают.
– А что помогает?
– Злость...
Настроение Илль переменилось так же быстро, как и ветер. Иногда она напоминала себе флюгер - одинокая фигура, которая не управляет ничем, а лишь покоряется судьбе, принимая и снег, и дождь, и зной. Куда повернут, туда и смотрит. Тем и живёт.
– Нет, - продолжила она начатую мысль, - и злость не годится.
– А что тогда?
Повисла тишина. Из-за рваных облаков выглянула серебрушка месяца - Илль видела в окне краешек. В комнате стали видны контуры, очерченные тьмой - мебель, тени от невеликого скарба, силуэт Ингвара. Он допил наливку и теперь вертел в руках пустой стакан. Иногда между пальцами и стеклом пробегали искры.
Говорить ей не хотелось. Зря она сказала то, что сказала, лучше было бы и не начинать. Но как же тоскливо жить, не имея возможности приоткрыть душу хотя бы на миг! Молчать, таить в себе все важное, чувствовать, как оно - внутри - прорастает и требует свободы.
– В детстве я была очень близка с братом - год разницы, все время вместе. Мы сбегали от нянь и устраивали походы в дикие леса, - хмыкнула Илль.
– Конечно, у столицы не найдешь разбойников или зверья, но мы верили, что за каждым деревом прячется бандит, а светлячки, горящие в кроне, это глаза чудовища... Стеклышки у нас тоже были, прозрачные, из луп вынутые.
Ингвар рассмеялся. По кровати прошла дрожь от гортанных звуков.
– Мы костры ими разжигали. Собирали ветки, листья - все, что попадалось, не думая о том, что нужен сухостой, - сваливали в кучу и пускали через линзы лучи. Потом-то поняли, в чем ошибка, но поначалу возвращались домой закопченные, как куры.
– Влетало?
– Только от нянек. Брата, когда подрос, передали под руку дядьки. Ну, знаешь, это...
– Знаю.
– Ингвар повидал ветеранов, предпочевших тихой старости возню с чужими недорослями.
– Так вот его почти и не наказывали. Ну, за одежду, царапины... Девочка должна быть опрятной, иначе какой пример она подает мальчишкам? Я-то образцом точно не была. Прогуливала уроки, наблюдая за братом, мечтала научиться драке. Странное желание?
Ингвар пожал плечами. Он ничего не знал о маленьких девочках - и об их грезах. Но ему казалось нормальным, что люди разные, потому и Илль имела право на любую блажь.
– По-моему, нормальное. Но я плохо разбираюсь в том, что считается нормой.
– Почему?
– Потому что всегда жил магией. А она не оставляет места для пустых раздумий или сравнений.
– Призвание... Или страсть?
– спросила Илль. Ингвару послышался в её голосе скептицизм.
– Нет... Нет, - твёрдо возразил он.
– Просто это... Это я.
– Наверное, жить легко, когда знаешь, кто ты.
– А ты не знаешь?
Она замолчала так надолго, что Ингвар решил - уснула. Он привстал, потянулся за одеялом, чтоб укрыть её, но остановился. Тёплая жёсткая ладонь придержала его руку, и Илль встала. Она сама подхватила одеяло, накрыла им мага и вышла.
Ингвар уснул быстро, все же силы ещё не вернулись к нему, а Илль лежала на твёрдых лавках, вслушиваясь в себя. Кто она? Дочь, жена, мать... Нет. Это былое, быльё, быль. Горстка пепла, что остаётся от костра, лёгкая добыча ветра. Летит, уносясь ввысь, к облакам, откуда потом прольется дождём, или лежит на земле, давая силу взойти живому.
Так кто она? Кем будет? Илль вздохнула, снова вспомнив предсказание гадалки. Да, выбор надо сделать. Иначе судьба распорядится ею сама. Но что будет лучше: вернуться и бороться, рискуя собой, или бежать дальше, в надежде на то, что о ней позабудут? Чего она боится? Потерять жизнь...
Чувство вины навалилось на плечи. Все, кого она любила, ушли, а она цепляется за существование, карабкается вверх из пропасти. Прежней ей не быть, закат не превратить в рассвет, но попробовать дать отпор она может. Решив для себя это, Илль уснула.
****
Ингвар проснулся рано. Оделся и на цыпочках прошёл мимо посапывающей женщины. Пусть спит.
На улице было холодно - изо рта вырывался парок. Он, не задерживаясь, пробежался по подмерзшей земле и вернулся в тёплый дом. Повязка во сне сбилась, так что он снял её, отряхнув бинт над печью. Кстати, раз уж он встал первым, то почему бы не приготовить завтрак - Илль будет приятно.