Три Дюма (ЖЗЛ)
Шрифт:
— Дюма, мне нужны деньги, я их возьму, хорошо?
— Пожалуйста.
— Я верну их вам через неделю.
— Как вам будет угодно.
Он любил устраивать развлечения и участвовать в них. Король Луи-Филипп как-то дал костюмированный бал. Незадолго до карнавала Бокаж и все друзья принялись уговаривать Дюма, который после первых успехов в театре стал набобом от литературы и которому очень нравилась эта роль, в свою очередь, дать бал у себя дома. «У вашего бала, — уверяли друзья, — будут два преимущества: не придут те, кто ходит к королю, и не будет Академии». Препятствие заключалось в том, что в квартире Дюма было всего четыре комнаты, а нужно было пригласить по меньшей мере четыреста человек. К счастью, на той же лестничной площадке пустовала квартира, единственным украшением которой были голубовато-серые обои. Дюма попросил у хозяина дома разрешения использовать ее для праздника и получил согласие. Оставалось только подготовить помещение.
Самые прославленные художники того времени: Эжен Делакруа, Селестен Нантейль [57] , Декан [58] , Бари [59] ,
57
Нантейль, Селестен (1813–1873) — французский художник и литограф, иллюстратор произведений В. Гюго, А. Дюма-отца, Т. Готье, П. Бореля.
58
Декан, Александр-Габриэль (1803–1860) — художник-ориенталист.
59
Бари, Антуан-Луи (1796–1875) — французский скульптор-анималист. Известны его работы «Тигр, пожирающий крокодила», «Лев, убивающий змею».
60
Жоанно, Тони (1803–1852) — французский художник и гравер, одним из первых начал делать иллюстрации к тексту книги. Наиболее известны его иллюстрации к пьесам Мольера, «Хромому дьяволу» Лесажа и «Дон-Кихоту». Иллюстрировал произведения романтиков. Жоанно, Альфред (1800–1837) — французский художник, писал батальные и исторические картины.
Оставалось решить еще один вопрос, впрочем, самый важный, по мнению Дюма, очень гордившегося своим поварским искусством и умением задавать хорошие обеды, а именно — составить меню ужина. Дюма, разумеется, сразу пришла мысль сделать основой угощения дичь, которую он сам настреляет, — как говорится, «и дешево и сердито». Он получил у Девиолена разрешение на охоту в государственных лесах, отправился туда с несколькими друзьями и привез девять косуль и трех зайцев.
Как и в день своего первого приезда в Париж, он решил обеспечить остальное меню путем товарообмена. Он послал за знаменитым ресторатором Шеве, и тот согласился за трех косуль поставить ему либо семгу весом в тридцать ливров, либо севрюгу в пятьдесят. Четвертую косулю обменяли на гигантский студень, а двух оставшихся зажарили и подали на стол целиком. Заботу обо всех остальных приготовлениях возложили на хозяйку дома, то есть на Белль Крельсамер.
Она постановила, что маскарадный костюм или хотя бы венецианское домино обязательны для всех приглашенных. Самые прославленные и красивые актрисы Парижа обещали прийти. Светские женщины выпрашивали приглашения. К семи часам вечера Шеве соорудил буфет, достойный трапезной Гаргантюа. Три сотни бутылок бордо подогревались, три сотни бутылок бургундского охлаждались, пятьсот бутылок шампанского стояли на льду. В обеих квартирах, утопающих в цветах, играли оркестры.
К полуночи, когда съехались все гости, бал являл собой удивительное зрелище. Там были все великие люди Парижа, не только художники, писатели и актеры, но и такие серьезные люди, как Лафайет, Одилон Барро [61] , Франсуа Бюлоз из «Ревю де Де Монд», доктор Верон [62] из «Ревю де Пари». Мадемуазель Марс, Жоанни, Мишло, Фирмен явились в костюмах, в которых они играли в «Генрихе III и его дворе». Молодые актрисы были вне себя от счастья, когда за ними ухаживал Лафайет, и в один голос твердили, что он, должно быть, такой же галантный и любезный, каким бывал до революции 1789 года на придворных балах в Версале. Россини, одетый Фигаро, соперничал в популярности с Лафайетом.
61
Барро, Одилон (1791–1873) — французский политический деятель, по взглядам конституционный монархист.
62
Верон, Луи-Дезире (1798–1867) (псевдоним — доктор Верон) — получил медицинское образование, но, увлекшись журналистикой, бросил медицину. Основал «Ревю де Пари» (1829 г.). Некоторое время был редактором «Конститюсьонеля». С 1831 по 1835 год был директором Оперы. Написал «Воспоминания парижского буржуа».
Вряд ли у нас хватит фантазии вообразить, что это был за бал. Газета «Артист» писала:
«Будь вы принцем, королем, банкиром, имей вы цивильный лист в двенадцать миллионов или даже миллиардное состояние, — все равно вам не удастся устроить такой блестящий, такой веселый, такой неповторимый праздник. У вас будут более просторные апартаменты, лучше сервированный ужин, а может, и лакеи у дверей… Но ни за какие деньги вам не купить этих импровизированных фресок кисти лучших мастеров и не собрать такой молодой и озорной компании художников, артистов и других знаменитостей. И главное, у вас не будет искренней и заразительной сердечности нашего первого драматурга Александра Дюма…»
Справедливые слова. Какой миллионер мог бы приобрести эти комнаты, расписанные, как лоджии Рафаэля? Кто еще мог бы собрать в своем доме столько красавиц и великих людей? Белль Крельсамер в костюме Елены Фурман, с широкополой черной шляпой, украшенной белыми перьями, выглядела благородно и грациозно. Александр Дюма, затянутый в дублет с огромными ниспадающими рукавами,
63
«перед этим меркнут и брак в Кане Галилейской и свадьба Гамачо». — В библии Христос на свадебном пиру в Кане Галилейской превратил воду в вино. Свадьба Гамачо — эпизод из «Дон-Кихота». Богатый крестьянин Гамачо в честь своей свадьбы задает пышный пир, изобилие и роскошь которого вошли в поговорку.
После ужина снова начались танцы. Гости в шумном галопе носились по квартире, пол «сотрясался от этого бешеного танца. Казалось, — писал далее «Артист», — будто ты присутствуешь на шабаше, куда с четырех сторон света прилетели молодые красавицы-ведьмы вербовать души для дьявола. Даже самые серьезные гости заразились этим неистовым весельем».
Одилон Барро, государственный муж, известный своим высокомерием и сдержанностью, танцевал с Глупостью [64] . В девять часов утра все гости с музыкантами во главе высыпали на улицу и в последний раз пустились в галоп, образуя длинную цепь, голова которой уже показалась на бульварах, а хвост все еще извивался по Орлеанской площади.
64
Глупость — символический персонаж, обычно изображается в облике молодой смеющейся женщины, на голове у которой остроконечный колпак, в руке погремушка; она одета в платье, украшенное фестонами и увешанное бубенчиками.
Этот неистовый галоп казался символом. Всего десять лет прошло с тех пор, как молодой человек покинул провинциальный городишко с пятьюдесятью франками в кармане, твердо решив завоевать Париж. Прошло десять лет, и вот уже он, и только он, смог увлечь все, что есть самого блестящего, умного и прекрасного в Париже, в эту гигантскую фарандолу. Дизраели [65] , когда его спросили, как он представляет себе идеальную жизнь, серьезно ответил: «Победным шествием от юности к могиле». Дюма идеальная жизнь рисовалась роскошной фарандолой друзей, отплясывающих в ритме галопа. И вот уже за ним и впрямь несется целый кортеж, подпрыгивая в ритм его скрипок; мы будем свидетелями того, как в дальнейшем он соберет вокруг себя читателей всего мира и они будут жадно внимать его рассказам, таким же захватывающим и веселым, как эта музыка, — и увлечет их за собой, переодетых мушкетерами и кардиналами, в бесконечном галопе, который скачет и поныне.
65
Дизраели, Бенджамин лорд Биконсфильд (1804–1881) — английский государственный деятель и романист.
Часть четвертая
БЛУДНЫЙ ОТЕЦ
Глава первая
«НЕЛЬСКАЯ БАШНЯ»
Революции похожи на болезни с коротким инкубационным периодом, но бесконечно долгим выздоровлением. Первые годы правления нового короля протекали в неспокойной обстановке, театр от этого страдал. В Париже не прекращались волнения, в Вандее герцогиня Беррийская [66] собирала недовольных; повсюду свирепствовала холера, и страх перед заразой вредил сборам. Тогда никто в точности не знал причин этой грозной эпидемии — микробы еще не были открыты, но по всему свету от нее умирало множество людей, возможно, в результате испуга и самовнушения. Врачи запрещали есть сырые овощи и фрукты.
66
Герцогиня Беррийская, Мария Каролина Бурбонская (1798–1870) — жена сына Карла X, убитого в 1820 году Лувелем. Сын этой четы граф Шамбор почитался роялистами как король Генрих V. Герцогиня Беррийская последовала за Карлом X в изгнание, в Англию, но в 1832 году вернулась во Францию и пыталась поднять мятеж в Вандее. Попытки ее не увенчались успехом, и она была на некоторое время заключена в тюрьму.
Дюма в то время, впрочем, как и всегда, испытывал денежные затруднения. Приятель, который имел привычку упрекать Дюма в мотовстве, был однажды очень удивлен, увидев, что тот ест огромную дыню-канталупу.
— Какая беспечность! — закричал гость. — Ты ешь дыню? В такое время?
— Мой милый, зато их отдают почти даром.
После чего он заболел холерой, как и все остальные, однако в отличие от всех излечился, выпив полный стакан эфира. Он уже выздоравливал, но еще не вставал с постели, когда ему нанес визит остроумный и коварный Феликс Арель, директор Порт-Сен-Мартэна.