Три ипостаси Божества
Шрифт:
От охватившей его ярости мозг Михаила, казалось, потрескивал. Запах, висевший в покоях Николаса, стоял у него в носу, словно запах крысы, которая проникла внутрь черепа и сдохла там неделю назад. Мысли в голове Михаила становились звуками, и то были звуки войны. Грохот выстрелов. Звон мечей. Крики раненых. Спеша ко дворцу Александры, Михаил все ускорял и ускорял шаги, пока не пустился бежать.
Не мог ли какой-нибудь безумный Пилигрим лишить Николаса головы? Возможно, и так, но Михаил был уверен, что за таким приказом обязательно должна стоять Александра. Когда он не смог найти у Николаса в покоях Гроб – ту самую запечатанную шкатулку из красной кожи, в которой хранилась кровь Ньюта, он понял, кто ее забрал. Любовь к власти перевесила в ней любовь к человечеству. Или любовь к человечности. Николас был безумен, но он был человечен, добр. И без его руководства Александра никогда не сможет соответствовать стандартам, которым соответствует Бог. Но Михаил тоже… Нет у него такого потенциала!
Михаил покопался в памяти – нет ли там голоса Николаса. Воспоминания его были фрагментарны – обрывки разговоров, стертые контуры событий… Но он знал наверняка, вернее не бывает, что Николас собирался сделать лекарство всеобщим достоянием. Он даже предупреждал Михаила насчет Александры, которая попытается помешать ему. Михаил бежал по извивам собственного сознания как по Лабиринту, чтобы понять, что потом сказал ему Николас, но ему и нужно-то было знать всего одну вещь.
Золотая комната.
Николас говорил об Александре: Она не знает того, чего не знает. Но как же так получилось, что он не предвидел собственного конца? Или же он прекрасно знал, что погибнет от ее руки, но не хотел пугать Михаила? Тяжек и страшен груз такого знания!
Улица. Дворец. Лестница. Коридор.
Он пришел.
Кулак, который он сжал, чтобы постучать в дверь, налился жаром, но не успела его рука коснуться дерева, как Александра отворила дверь. Он почуял запах уксуса и морских водорослей. Александра пила зеленый чай настолько крепкий, что он пах рыбой. Уксус же она использовала для поддержания идеальной чистоты. Чистота и Божество неразделимы, Михаил знал это. Хотя не каждый, кто использует уксус, может стать Богом.
– Ты опоздал, – сказала Александра и, распахнув дверь шире, открыла вид на стол, где стоял Гроб из красной кожи. Лекарство! Три секунды потребовалось Михаилу, чтобы, сделав вдох, ощутить острый запах уксуса, и три секунды – чтобы удержать дыхание.
– Думаешь, тебе это поможет? Эти твои дыхательные упражнения?
Наклонив голову и прищурившись, она посмотрела на Михаила. Еще три секунды ему было нужно, чтобы выдохнуть.
– Мне кажется, это поможет тебе, – ответил наконец он. Нужно сохранять спокойствие и способность шутить. Нельзя поддаваться ярости, иначе сорвешься на крик и выдашь Александре то, чего знать она не должна. У него ведь тоже есть свои тайны. А она не знает того, чего не знает.
– Не беспокойся обо мне, дорогой Михаил!
Она открыто пародировала манеру Николаса называть их обоих.
– Что ты сделала? Кто убил нашего Великого Хозяина?
Михаил прошел мимо нее и приблизился к столу, на котором лежала шкатулка с лекарством. Александра коснулась края черной материи, которая укрывала квадратный объект – так же, как плащ укрывал тело Николаса. Михаил содрогнулся. Через запах уксуса пробивался другой запах. Запах смерти. Второй раз за последний час он ощущает этот запах!
– Он никогда не был нашим хозяином. Может быть, он и управлял тобой как куклой, но моим хозяином всегда была судьба.
Одним размашистым движением Александра сорвала черную материю со стеклянного куба. Внутри находилась голова.
Михаил закашлялся. Воздух покидал его легкие с такой скоростью, что остановить его поток Михаил не мог. Голова Николаса. Глаза бывшего Бога смотрели мимо Михаила ужасающим, совершенно пустым взглядом.
– У тебя его голова? – спросил он. – Но зачем? Хотела произвести на меня впечатление?
Михаил, отвернувшись от Александры и того, что осталось от Николаса, вдохнул и задержал дыхание, после чего выдохнул. И все – по три секунды.
Александра подошла к Михаилу и с любовью тронула его за плечо. Правда, любви в ее душе не было.
– Если ты считаешь, что это сделала я, ты ошибаешься. Это сделали принципы. Они его убили.
Михаил отстранился от прикосновения, в очередной раз содрогнувшись от запаха уксуса. Нет, дворец – несмотря на обилие этой жидкости – никогда не станет чистым, и она никогда не станет истинной Богиней. Такой, каким был Николас.
– Принципы…
Михаил отлично знал эти принципы. Они были вплетены в его мозг и прочно осели там – несмотря на все проблемы с головой. Но чего он не мог понять, так это то, каким образом Александра с помощью принципов может оправдать убийство. Николас создал триединство Божества на основе трех истин:
Терпение во всем.
Честность и последовательность во всех делах.
Вера в силу судьбы.
Михаил повернулся и встал лицом к лицу с Александрой, достаточно близко, чтобы до ее ноздрей дошел запах гниющей плоти, увязший в складках его плаща.
– Ты ведь даже ничего не планполагала из того, что Николас…
– Планполагала? – переспросила Александра и рассмеялась. Она постоянно исправляла его ошибки. А то, что Михаил соединил в одном слове два слова с похожими значениями, говорило лишь о том, что она, Александра, одарена гораздо богаче, чем он, Михаил. Вряд ли у этого бывшего шиза хоть когда-нибудь получится так говорить с народом Аляски, как говорит она, Богиня Александра!
Но у Михаила были более обстоятельные планы. Войны ведутся не словами, а оружием, и он это хорошо знал.
Он держал Александру за плечи, полностью уверенный в том, что она ощущает запах смерти, все еще держащийся в складках его плаща. Он хотел, чтобы она почувствовала к своему преступлению такое же отвращение, какое чувствовал он.
– То, что ты совершила, невос…
Он подождал, пока его мозг найдет нужное слово.
– Невосполнимо. Неисправимо.
Он подождал – не поправит ли его Александра, но она промолчала.
Наконец она сбросила его руки.
– Да, – произнесла она. – Эволюцию не остановить. Ты прав.