Три королевства для Золушки
Шрифт:
***
Викинг издевается! Таскается ко мне целый день, смотрит волком, обещает пытки и допросы. Заодно поит какой-то очень горькой пакостью, от которой прямо на глазах становится лучше. Перед ужином снова пришёл, принёс лекарство, пригрозил, что завтра будет пытать. Завтра? Да целый день ходит и пытает! Нервы на кулак наматывает!
Нильс, устав прятаться, попросился в башню. Я отпустила эльфа, завидуя, что сама не могу спрятаться на пару дней, пока узурпатор не остынет.
Утром, когда я сидела в гостиной и завтракала, пришёл Валер – тот самый красавец, прибывший с караваном мебели из замка нашей светлости. Мутный товарищ с неясными функциями, не слуга, но и не господин. Что-то вроде адъютанта его превосходительства: вроде, помощник, но в офицерском звании.
Так вот, Валер сказал, что его светлость требует. Ясно, намечаются пытки и допросы. Может, удрать? Ладно, пойду, два раза не убьют.
К моему удивлению викинг программу изменил. Когда я появилась на пороге, сходу спросил:
– Мадам, я обещал вам арест, если вы не будете выполнять обещанные условия?
Обещал, не отказываюсь. И что он мне припас?
– Вы знаете, что в подземелье дворца есть камеры для особо привилегированных заключённых?..
Я кивнула.
– Прекрасно. Три дня ареста, мадам.
Что?? В голове ожила Маргарита, придушенная мною в первые дни моего пребывания в этом мире, и начала возмущаться, но я не стала слушать. Так нельзя? Прекрасно. Значит, так будет. И я выдала:
– Хорошо, только, если можно, без наручников.
Услышав это, викинг удивлённо дёрнул бровью, переспросил:
– Вы согласны с таким решением?
Поскольку по этому вопросу мнения разделились, я отвечать не стала. Попросила, чтобы мне туда вязание дали. А что я ещё три дня на гауптвахте делать буду? Глядишь, носки свяжу.
Сньёл позвал Мартина, приказал отвести меня в подвал, но наручники не надевать. Добавил, чтобы мне мою работу принесли. Пошла, заложив руки за спину, как бывалый арестант.
***
Я не понял! Это что сейчас такое было?
Мартин увёл Маргариту, вернулся примерно через полчаса, спросил, показывая рукой за спину:
– Простите, а это что?
– Я думал, ты мне объяснишь.
Мы переглянулись. Нет, я так не могу! Нужно узнать, что ж такое дивное подсунул мне Великий Магистр. Мартин кивнул:
– Надо, но сейчас не получится, – показал на окно.
А, чёрт! Во двор въезжала карета. Да, этих людей придётся принять. Ладно, потом обсудим.
Но вернуться к прерванному разговору получилось очень нескоро. Переговоры закончились перед самым ужином, пришлось идти в столовую.
***
Нет, я всё понимаю – я провинилась, нарушила запрет, кстати, вполне оправданный! Моя поездка могла закончиться очень печально для меня, а отвечать пришлось бы викингу. И он был прав, когда наказал, но в приговоре только трёхдневный арест был указан, без пыток и допросов. Но нет! Ходят и клюют мозг все, кому не лень.
Сначала Согрейв притащился, осмотрел камеру, в которую меня запихали, минут десять допрашивал, выясняя, насколько мне тут удобно. Нормально, не жалуюсь.
После Бастиана появился Троянски, сразу сообщил, что повар уже готовит тортик и, оглядев камеру, спросил, как мне тут удобно. Удобно, удобно, удобнее не бывает.
Не успел уйти Карл, припёрся Моэр. Оглядел камеру, спросил:
– Вам тут удобно?
Да звездец, какой комфорт. Откинусь, открою тут отель «Палас Рояль». Пять звёзд. Озолочусь.
Моэр расшаркался передо мной за дремучесть его светлости, пообещал всё исправить и ушёл.
На этом визиты завершились, косяками пошли подношения. Кровать, чтобы было мягко. Свечи, чтобы было светло. Меха, чтобы было тепло. Цветы, чтобы было красиво. Шторы, чтобы никто не подглядывал.
Короче, через час после ареста моя камера размерами три на два метра превратилась в помесь будуара с розарием, а в соседней камере лично для меня соорудили туалетную комнату, чтобы далеко не бегать. Лёжа на мягкой кровати, поедая тортик и запивая его чаем, я злорадствовала, представляя, как сейчас пилят викинга, который заточил в подвал бедную маленькую девочку. Нет, он мог сказать, что девочка сама согласилась, но кто ж ему поверит?
***
Пошёл ужинать. В столовой – гробовая тишина. На меня посмотрели, как на убийцу, явившегося на похороны своей жертвы. В чём дело? Троянски объяснил, но я мог и сам догадаться. Как я понял, главным блюдом на этом ужине буду я. Будут грызть все, кому не лень. Я оказался прав.
Мы сели за стол. Троянски начал первым, но его прервали – пришёл Моэр, – извинившись за опоздание, сел за стол, сказал, ни к кому конкретно не обращаясь:
– Мадам Маргарите еду отнесли. Сидит, вяжет.
Мартин уточнил:
– И ничего не говорит? Не жалуется?
– Мадам разговаривать отказалась.
О, как! Карл вздохнул:
– Довели ребёнка! Бедная девочка.
Ну, начинается. Троянски попытался что-то ещё сказать. Не стал слушать. Спросил, почему она вернулась, если я такой уж изверг? Карл поджал губы, но посмотрел так, как будто завтра я сожгу бедного ребёнка на костре. Я не понял. Кто кого наказал?
Следующий день начался с приятных новостей – приехал Валевски. Я видел в окно, как он спешивался. Улыбался во весь рот. Послал мне воздушный поцелуй, зараза.
Во дворе Берт был радостный, а в кабинет вошёл настороженный. Сказал:
– Мои соболезнования, ваша светлость.
И этот издевается!
– Никто не умер? – удивился Валевски, – тогда к чему траур?
И я не выдержал. Бросил перо на стол, заляпал документ чернилами. Чёрт! Придётся переписывать. Разозлившись ещё больше, рявкнул, показав рукой на дверь: