Три короны для Мертвой Киирис
Шрифт:
— Тебе нравится? — Он буквально вколотил тело Киирис в перину, раскрыл новую грань ее криков. — Нравится быть покорной и подчиненной?
— Да, да. — От желания поцеловать его, по губам словно полоснули ножом. — Еще, пожалуйста, еще!
Он охотно удовлетворил ее просьбу. В конце концов, их тела набрали такой темп, что Киирис больше не могла отличить свои крики от его хриплых гортанных стонов. Их движения были так идеально слажены, будто с самого начала создавались богами лишь для того, чтобы однажды дополнить друг друга в этой постели.
— Дэйн, Дэйн, мой Дэйн, — повторяла она будто в горячечном бреду. Тело захлестнула волна пряной истомы,
— Вот уж нет, — с видом взявшего еще одну неприступную крепость тирана, пообещал он. — Кричи для меня, Киирис.
И она закричала, заскулила от обволакивающего удовольствия. Взмолилась о чем-то, не разбирая собственных слов, с головой окунулась в наполненное запахом их страсти блаженство. И взлетела снова, когда его движения стали яростными и частыми, разламывающими на куски ее хрупкий внутренний мирок.
— Боги, Киирис, — выдохнул он, сокрушая ее последним, самым глубоким и жестким ударом. — Проклятье, ты стоишь всего этого…
Она растянулась на простынях не в силах даже пошевелиться. Дэйн вытянулся рядом. Его грудь часто поднималась и попускалась, светлые волосы разметались по подушке, переплелись в паутину с ее рыжими прядями.
Какое-то время оба наслаждались блаженной тишиной. Многие слова были сказаны только что, многое было сказано без слов. Чем были продиктованы ее собственные порывы? Страстью? Похотью? Безумной убийственной любовью к этому мужчине?
Киирис пощупала ошейник. Почему-то его присутствие на шеи не раздражало. Она так увлеклась желанием отдаться императору, что и думать позабыла об этом подарке. А ведь именно в качестве рабыни, игрушки, ей предстоит присутствовать на пиру. У иникеры будет куда больше привилегий.
— Что именно рассказал тебе Раслер? — спросил Дэйн.
Он сел на постели, размял плечи и с улыбкой потрогал вспухшие, налитые кровью места укусов. Кажется, ему доставляло удовольствие носить на своем теле болезненные свидетельства ее ненависти. В купе с исполосованной ее ногтями спиной, император представлял собой образчик мужчины, которому пришлось побороться с хищной кошкой. Хотя, кошка сдалась так быстро. Киирис вспомнила свои униженные мольбы, и, осознав, что не испытывает за них ни стыда, ни угрызений совести, мысленно оттолкнула все неприятные мысли. Она подумает о том, что делать дальше, это очевидно и необходимо. Но сейчас, когда он здесь и так соблазнительно раздет, думать хотелось лишь о какой-то бестолковой девичьей ерунде.
Если она и могла пасть так низко, то сегодня это случилось.
— То, что ради тебя люди пошли на смерть, — ответила она. В ее планы не входило открывать Дэйну все обстоятельства их с Наследником костей разговора. Дэйн, скорее всего, понятия не имеет обо всех талантах младшего брата.
— Он очень огорчен из-за этого?
Что за странные вопросы?
— Думаю, его еженощный вой более чем громко говорит о том, что да, Раслер огорчен.
— Он тебе нравится? — Дэйн потянулся за штанами, быстро оделся — сказывалась солдатская выправка. Потом последовал черед рубашки. — У меня не так много времени, Киирис, чтобы ждать, пока ты решишь, достоин я правдивого ответа или проглочу вранье. Помнится, я предупреждал насчет моего отношения ко лжи. Не заставляй меня применять к тебе те же методы, что и к другим. Может, я тиран и подонок, но ты стоишь последней в списке тех, кому бы мне хотелось причинить боль.
Киирис потянулась за одеялом, прикрылась, используя это время чтобы
— Он хороший человек, и очень одарен.
— Это все замечательно, мейритина, но я спрашивал о другом. — Дэйн повернулся к ней, на ходу заправляя сорочку в штаны. Волна страсти схлынула и теперь он снова стал собой: безжалостным императором нэтрезов, который полностью контролирует каждый шаг своих «игрушек».
— У меня нет другого ответа, мой император.
— Хорошо, — на удивление быстро согласился он. — В противном случае я собирался подарить тебя ему после сегодняшнего вечера.
Мейритина выдохнула слишком громко, чтобы это не осталось незамеченным. Собирался подарить. Два слова, но они волшебным образом выветрили из ее головы всю романтическую чушь. Не важно сколько раз она раскроет перед ним душу, он не нуждается в сердце рабыни. В ее теле и только. Да и то, похоже, двух раз ему оказалось достаточно, чтобы сделать выбор в пользу фаворитки.
— Рада, что мой ответ тебя удовлетворил, — стараясь окрасить голос покорностью, ответила она.
Больше Дэйн не проронил ни слова, но с его уходом комната наполнилась невидимым отчаянием.
Он в самом деле сказал, что собирался подарить ее младшему брату?
Глава двадцатая
— Если бы я не был так в тебя влюблен, то сегодня наверняка бы валялся у твоих ног, пташка.
Киирис приняла комплимент с ничего не выражающей улыбкой. Слова «Рунн» и «влюблен» совершенно точно не сочетались друг с другом. Если тенерожденный и был способен на любовь, то лишь к собственному отражению в зеркале.
— Могла бы хоть для приличия сделать вид, что польщена, — не унимался Рунн. Валял дурака, как обычно, когда пытался спрятать неуверенность.
— Я здесь в качестве рабыни императора, — ответила Киирис. — Мне не стоит провоцировать никого из вас.
— Ты стала такой скучной с тех пор, как дала ему тебя поиметь, — скис Наследник тени.
— Просто забочусь о том, чтобы кожа на моей спине была в таком же виде, в каком она есть сейчас.
Мейритина пошарила взглядом по залу. Императора и Принцессы еще не было, но от количества гостей уже рябило в глазах. Дэйн нарочно пренебрег этикетом и отказался от торжественной части, где гостям следовало выстроиться в длинную очередь и отбивать поклоны после того, как кастелян огласит их имя. Кажется, королеву-мать это привело в бешенство. Пользуясь отсутствием сына, она лавировала между гостями в своем кроваво-красном платье и источала улыбки, словно воплощенное гостеприимство. Судя по тому, что слышала Киирис, добрая половину присутствующих так или иначе пострадала от ее руки.
— А вот и наша Совершенно Точно Беременная Потаскуха, — словно стих, продекламировал Рунн, и кивком указал на новоприбывших. — Слышал, они с Принцессой поладили.
Поладили? Киирис намеревалась отмахнуться от его слов, потому что они не могли быть ничем, кроме насмешки, но червь сомнения уже вгрызся в душу. Поладили? Будущая жена беременная наложница? Никто в здравом уме не пойдет на такое, а Принцесса, хоть и выглядела странной помесью стервы и одуванчика, вряд ли была наивной и бестолковой до такой степени. А шутка Рунна была слишком бестолковой, чтобы быть шуткой.