Три коротких слова
Шрифт:
– Это тебе решать, – ответила она.
Из своей бездонной сумки Гэй выудила походные шашки, игральные кости и карточные игры «Лови рыбку» и «Старая дева», в которые мы играли, пока не приземлились в аэропорту Хартфорда.
Мы выехали на трассу, с обеих сторон усаженную деревьями, и я ахнула от восторга: листву словно раскрасили карандашами – красно-оранжевым, зеленовато-желтым, коричнево-красным и золотым.
Впереди показалась вывеска «Собери свой урожай», установленная у входа в сад.
– Яблоки! Можно я одно сорву?
Фил остановил машину. Я подбежала к первому
– Джош уже заждался, – сказала Гэй, взглянув на часы.
Мы спешили на день открытых дверей в Хэмпширский колледж в Амхёрсте, штат Массачусетс. Среди широких газонов и аллей, таких же аккуратных и ухоженных, как и в Университете имени Джона Эндрюса, где учились дочери Мерритов, разгуливала совершенно иная публика: парни, бритые наголо или с «ирокезами», окрашенными в яркие цвета, девушки с дредами; тут и там мелькали хулиганские татуировки, проколотые брови, носы и другие части тела. Почти все носили одежду не модного, а свободного покроя.
– Вы, ребята, к Джошу приехали? – спросила у нас девушка в длинной юбке из домотканого полотна. – Он сейчас.
Дверь ближайшего студенческого общежития – по-здешнему «модуля» – с грохотом распахнулась.
– Здорово, дружище! – воскликнул Фил. Они с Джошем обнялись, похлопали друг друга по спине.
Джош направился ко мне. Его длинные – длиннее, чем у меня, – волнистые волосы были собраны в хвост на затылке.
– А это, значит, моя сестричка! – сказал он, расплываясь в улыбке.
На следующий день из Бостона приехал Блейк и, со всей серьезностью пожав мне руку, тоном настоящего ковбоя сказал: «Хэллоу!» Из-за щели между передними зубами он показался мне очень дружелюбным.
Мы погрузились в машину Джоша и поехали в Нью-Хэмпшир в гости к брату Фила. Ожидалось, что бабушка Кортер, мать Фила, тоже будет там.
Кортеры шутили и расспрашивали друг друга о новостях, позабыв обо мне. Блейк, как две капли воды похожий на отца, по характеру напоминал Гэй – такой же резкий и прямолинейный. Джош, наоборот, был мягким и покладистым, как Фил. Я терялась в догадках, смогу ли я вписаться в это сплоченное семейство.
Брат Фила, Дэн, был пастором. Он и его жена Линда напомнили мне Мерритов. Держа на руках их внучку нескольких дней от роду, я подумала: «Им и в голову не придет расстаться с ней, а меня могут вернуть в приют в любой момент».
– Давайте сфотографируемся все вместе, – предложила бабушка Кортер.
Меня, наверное, не пригласят, подумала я, но Гэй усадила меня в самом центре первого ряда.
– По-моему, Эшли отлично вписалась в дружную компанию Кортеров! – воскликнул Дэн. Линда поддержала его, сказав, что я похожа на их младшую дочь, у которой тоже были рыжие волосы.
Вместо того чтобы расслабиться, я обиделась: меня приняли из-за цвета волос, что ли? Мне показалось, Фил и Гэй выпячивают свое «благое дело». Я смешалась и не знала, куда себя деть; впрочем, никто не обратил на это внимания.
Наутро мы попрощались с Джошем и отправились дальше, в Бостон.
– Эш, хочешь поехать
– Послушаем мой новый диск? – спросила я. – Поставь третью песню.
Когда вокалистка запела пронзительным голосом «Я кукла Барби», а мужской голос якобы ее приятеля Кена принялся подпевать, Блейк поморщился, но потом сказал: «Поставь сначала». Вскоре он уже во все горло распевал мужскую партию, а я – женскую, и так мы дурачились до самого Бостона.
Мы остановились у двоюродного брата Гэй, Боба Циммермана, и его жены Ширли. Они жили в шикарной двухуровневой квартире в районе Бэк-Бэй. Нас встретили очень радушно. Мне не нравилось обниматься при встрече, и я вздохнула с облегчением, когда Кортеры из Нью-Хэмпшира не стали приставать с поцелуями. Однако Ширли так приветливо потянулась ко мне, что я не захотела показаться грубой.
– Привет, Блейк! – воскликнул Боб. – Ты, я смотрю, решил завести прическу, как у папаши. Еще немного, и будешь совсем как я.
Он сорвал с себя парик. От неожиданности я подпрыгнула и чуть не свалила шкафчик с посудой.
– Эшли, – объявил Блейк, – добро пожаловать в наш семейный дурдом.
От разносолов Гэй я почти всегда воротила нос.
– Я знаю, что тебе сложно угодить, – сказала она, – но читать мысли я не умею.
И она настояла, чтобы я составила список моей любимой еды.
Когда я приехала к ним в очередной раз, Фил приготовил гамбургеры на гриле.
– Я ем только чизбургеры с беконом, – заявила я. – Мы можем съездить за ними в город?
– У нас есть картофельное пюре, салат из капусты, свежий сельдерей и морковь, а еще фруктовый десерт, – перечислила Гэй. – Достаточно обширный выбор.
– Я так не считаю, – ответила я и демонстративно надула губы, косясь на Фила.
– Если ты проголодаешься на пути назад, заедем что-нибудь пожевать, – пообещал он.
Я для виду поковыряла пюре, которое на самом деле было очень даже ничего, но, как только Фил повез меня назад в приют, я упросила его заехать в «Макдоналдс».
– Не отправлять же тебя обратно голодной, в самом деле, – вздохнул он.
– Вы расскажете Гэй, да? – спросила я.
– Мы с Гэй во всем заодно.
– Она ведь решила не покупать мне чизбургер.
– Эшли, и я, и Гэй хотим, чтобы ты была счастлива. Дай ей шанс, ладно?
Все попытки Гэй мне угодить я встречала в штыки. Она готовила куриные ножки почти совсем как в ресторанах «Кей-Эф-Си», однако запекала их в духовке, а не жарила в масле. Получалось вкусно, но меня раздражали ее бесконечные проповеди о здоровом питании. Из всех овощей я любила только цветную капусту, и Гэй улыбалась, глядя, как я за обе щеки уплетаю соцветия вприкуску с сухарями или сырным соусом. Хотя Кортеры обожали салаты из трех или более ингредиентов, для меня Гэй ставила тарелку с салатом айсберг без заправки. Я терпеть не могла, когда еду поливали соусом или наваливали в тарелку все подряд, и Гэй подавала мне мясо и овощи раздельно.