Три кварка (сборник)
Шрифт:
Трудно сказать, сколько времени мог бы продлиться этот молчаливый поединок усталых спин и голодных желудков, если бы в палатке не затрещал требовательный сигнал зуммера.
Хитров и Мухин вскочили одновременно. Мухин неторопливо пошел к рации, а Володя нагнулся за биноклем. Над судном поднялся тонкий столб дыма, и Володя недоумевал, чем вызван этот сигнал. Пока он настраивал бинокль, из палатки выскочил Мухин:
— Скорее собирайте ваши манатки и тащите их на катер, — крикнул он на бегу, — через чаг мы должны быть на судне!
— А
Но Мухин только досадливо махнул рукой. Он уже копался под акациями, бережно собирая блестящие хромированные детальки в пластмассовый мешочек.
Хитров пожал плечами и начал укладывать микроскоп в ящик.
Пока катер поднимали на борт, капитан уже отдавал какие-то распоряжения в машинное отделение. Он крепко пожал руку Мухину, похлопал по плечу Володю и, застегнув верхнюю пуговицу белого кителя, прошел в свою каюту.
— Что это с ним сегодня? — спросил Мухин; Володя молча пожал плечами. Мухину он определенно начал нравиться.
— Сейчас мы все узнаем, — Мухин потянул Володю в радиорубку.
Пока они поднимались по узкому, сияющему красной медью перил трапу, на судне уже выбрали якорь и оно, легко дрожа, первыми оборотами винтов начало тихо разворачиваться в открытое море.
— А-а, заходи, ребята! — радостно встретил их Леша-радист, вихрастый малый в пестрой ковбойке. Леша снял наушники, щелкнул тумблером и, улыбаясь во всю ширь круглого лица, уставился на гостей.
— Что тут у вас стряслось? — спросил Мухин.
Алеша загоготал:
— О, тут, брат, такие дела! Сам черт не разберет. Старик в полнейшем недоумении. Вся наша программа разлетелась в пух и прах. Все меняется.
— В чем же все-таки дело? Ты-то, наверное, что-нибудь знаешь.
— Во-первых, — Леша загнул палец, — цунами. Получили срочную радиограмму, что с оста идет цунами.
— Цунами? Неприятная штука, — заметил Хитров.
— Еще бы, — буркнул Мухин. — Таков уж этот район. Тридцать восемь действующих вулканов! А сколько таких вулканов на дне, знает только бог. Да и глубина здесь подходящая для таких волн.
Леша пытался продолжить свой рассказ и уже было загнул второй палец, но Мухин его опередил:
— Где эпицентр?
— Градусом южнее нас и что-то около сто пятьдесят шестого градуса долготы.
— Так-с! — Мухин прищурил глаз. — К северу от Тускароры… Там глубины солидные. Свыше трех тысяч… Но я не понимаю, какое это имеет отношение к нам. «Шокальский» в открытом море, он и не почувствует волны…
— Может быть, цунами угрожает островам, нашему Райкоке, например? Вот нам и радировали, чтобы мы возвращались на корабль, — высказал догадку Хитров.
— Нет, — пренебрежительно отмахнулся Мухин. — Станет тебе старик спешно разводить пары из-за всякого пустяка. Тут что-то не то…
— Дайте же мне досказать! — взмолился Леша. — В том-то и дело, что нам срочно приказали идти к эпицентру. Испытания будем проводить там!
— Что-о?! — Хитров и Мухин даже привстали от удивления.
Леша торжествующе откинулся в кресле и, довольный произведенным эффектом, замолчал. Но молчать Леша не умел, ему не терпелось вылить на ошарашенных собеседников последний ушат новостей.
— И это не все! — Леша даже закрыл на минуту глаза. — У эпицентра нам назначено рандеву с вертолетом. К нам доставят кинооператора.
Мухин поморщился.
— Да-да, кинооператора, — интриговал Леша, — с особыми полномочиями.
— То есть как это?
— Этот кинооператор назначается ответственным за погружение. Вы возьмете его на дно — раз. Программу наметил лично он — два.
Мухин рассмеялся.
— Ну, брат, здесь ты что-то врешь или же напутал при приеме. Этого быть не может. Хотя бы потому, что батискаф рассчитан на двоих. А эти двое вот они! — Мухин помотал рукой от Володи к себе.
Леша обиделся. Не стал спорить и, повернув кресло, надел наушники.
Оставалось лишь одно: уйти. Все знали, что в таких случаях Леша кремень, ни слова не вымолвит.
Свесившись за борт, следил Володя за бесконечным буруном, бегущим прочь от серого носа судна. Мириады пузырей сливались в шипящую монолитную массу, лопались и исчезали в белесой голубизне. Не верилось, что где-то там, в глубине, клокочут адские силы.
Солнце почти село. Странно было видеть тонкий оранжевый сегмент, повисший над белой полосой, которая отделяет воду от неба. Судно шло быстро. Но расстояние от него до солнца не уменьшалось, лишь медленно таял оранжевый сегмент, точно леденец во рту.
Мухин провел эту ночь прескверно. Подушка казалась ему горячей и неудобной. В иллюминаторе была синяя тьма. Лишь море слабо светилось розовато-голубым огнем.
Мухин встал и тихо, стараясь не разбудить соседа по каюте, пробрался к вешалке, нащупал коробку папирос и спички, закурил. Стало немного легче.
Послышался отдаленный стрекот. Мухин сел и прислушался. Стрекот все усиливался. Наконец, треск достиг своего максимума и повис где-то над головой. Потом послышалась беготня, какая-то возня на палубе, стук и грохот передвигаемых ящиков.
«Вертолет прилетел, — догадался Мухин, — с этим… кинооператором».
Мухин сердито погасил папиросу и решительно повернулся на правый бок, лицом к стенке. Мухину казалось, что он проспал не больше минуты, когда в его сон безжалостно вторглась чья-то энергично трясущая за плечо рука.
— Какого черта? — сонно проворчал Мухин, с усилием разлипая веки. В глаза брызнул свежий утренний луч. Отблески волн дрожали на потолке. Было уже раннее утро.
Море было на редкость спокойное. Батискаф почти не качало. Поэтому Мухин и Хитров легко проскользнули в узкую трубу люка. Загрузка балластом тоже прошла хорошо. Оставалось еще раз все проверить и идти на погружение.