Три легенды
Шрифт:
– Да. Всю свою жизнь.
– Зачем?
– Он убил мою дочь.
В комнате стало тихо. Они долго смотрели друг на друга, потом Мира негромко сказала:
– Извини.
– Ничего, – ведьма криво усмехнулась, – я привыкла.
Они еще помолчали.
– Сколько ей было? – спросила Мира.
– Не исполнилось и десяти.
– Совсем маленькая.
– Да.
Мира встала, собрала со стола посуду, унесла на кухню.
– Помочь? – крикнула ведьма ей вслед.
– Не
– Я не могу бездельничать.
– Тогда покорми кур. Зерно на дворе в ящике, вареная картошка в печи, черствый хлеб в мешочке за печью. Картошку поруби, хлеб размочи, все смешай. Корыто в курятнике. А я сама пойду по домам, спрашивать про ручей.
– И про колдуна.
– И про колдуна… – согласилась Мира. И уже стоя в дверях, добавила: – Знаешь, а он мне не показался страшным. Совсем наоборот. Он был словно старый добрый волшебник, усталый и печальный. Подавленный. Чем-то озабоченный…
Плачущий, – послышалось ведьме, и опять ей захотелось заткнуть уши, как тогда, когда она разговаривала с домовым. Но на этот раз она сдержалась, только скрипнула зубами и повторила едва слышно, повторила для себя, не для Миры:
– Он. Убил. Тауру…
Мира вернулась через пару часов. Ведьма сидела на лавке и бездумно глядела в окно.
Уже вечерело – дни стали совсем короткие. Длинные тени протянулись от оголившихся деревьев к домам, легли на бревенчатые стены, на скаты низких крыш.
На дороге посреди деревни ватага ребятишек гонялась за черной дворняжкой. Потрепанная грязная собачонка затравлено огрызалась, припадала к земле, скулила и все пыталась вырваться из окружения, спрятаться где-нибудь. Ей не нравилась такая игра. Зато сорванцы веселились вовсю, визжали, размахивали деревянными мечами и игрушечными палицами…
– Никто ничего не знает про Змеиный ручей. И колдуна никто не видел, – отчиталась Мира.
– Что ж, так и должно быть, – задумчиво отозвалась ведьма, – иначе все было бы слишком просто…
Мира села рядом, отодвинула горшок с цветком, тоже облокотилась на подоконник.
– Что ты с ним сделаешь, когда догонишь?
– Догоню ли?.. – сама у себя спросила ведьма. – Иногда мне кажется, что колдун не существует. Что он просто тень, призрак моей памяти… Оправдание моего существования… – она пробормотала еще что-то неразборчивое, сделала неопределенный жест и замолчала надолго, ушла в себя.
– И все же, что ты сделаешь, если догонишь его? – переспросила Мира.
– Что? – ведьма не расслышала вопрос.
– Что ты хочешь с ним сделать? Убить?
– Не знаю. Наверное, нет… Я лишь посмотрю на него и коснусь ладонью.
Ведьма говорила как-то безразлично, отстраненно, а Мире вдруг показалось, что в комнате сгустилась тьма и стало нестерпимо холодно.
– Как страшно… – негромко пробормотала она и вздрогнула, услышав собственный голос.
– Страшно? – усмехнулась ведьма. – А потерять единственную дочь – это не страшно? Видеть десятки убитых, твоих хороших знакомых, соседей – это не страшно? И знать, что еще сотни чужих людей также убиты в других деревнях…
– И это все он? – трепеща, спросила Мира.
– Да… Колдун сам дал мне Силу, он пробудил во мне Ненависть. Теперь я должна вернуть это ему. Таково правило: зло всегда будет наказано, так как оно порождает ненависть. Только так!
– Иногда ненависть можно победить добром, – едва слышно произнесла Мира.
– Добро? – ведьма усмехнулась. – Никакое добро не способно вернуть мне мою девочку.
– Месть тоже не вернет ее.
– Месть расставит все на свои места.
– На какие места?
– Месть дает успокоение.
Мира осуждающе покачала головой:
– Ты много старше меня, – сказала она, – и знаешь столько, что мне даже не представить. Но я думаю, что ты ошибаешься. Только смирение может принести успокоение, но не месть.
– Так говорят слабые, – фыркнула ведьма.
– Да, – согласилась Мира, – но именно в смирении сила слабых.
– У меня достаточно другой силы, – ведьма рывком встала на ноги, – чтоб оставить смирение прочим. И давай прекратим этот разговор. Нам незачем спорить.
– И все же, что ты будешь делать, если не сможешь найти колдуна? Тебе ничего не останется, как смириться.
– Я найду его, – твердо пообещала ведьма. – Он не сможет от меня убежать. Ему негде скрыться в этом мире.
Мира беспомощно развела руками.
Ночью ведьме привиделась Таура.
Девочка стояла возле большого мертвого дерева и плакала. Было темно, но все видно. Бесконечная каменистая пустыня простиралась от горизонта до горизонта, и – ведьма знала это – еще очень далеко за горизонт. Черное небо прорезали вспышки бешеных молний, но стояла такая тишина, что рыдания девочки, казалось, слышны за многие мили.
– Почему ты плачешь, дочка? – спросила ведьма, тронув ладонью ее светлые волосы.