Три Меченосца. Книга первая. Желтая сталь алфейнов

Маягин Владимир

— Много, да мало, — горестно изрек маг.

— Но это вся армия Эфоссора, — промолвила Нэвилиарат. — К тому же появление магов удесятерило мощь нашего королевства.

— Увы, если даже стократно увеличить силы Эфоссора, то и этого будет мало, ибо нет того числа, которое смогло бы передать численность врагов. Ведь Дардол выпустил лишь малую часть своих великих полчищ.

— Не числом, но верой мы будем добиваться победы.

Правительница Рамэнии встала и устремила задумчивый взор в одно из южных окон, но увидела

лишь лоскут безоблачного неба. Ноккагар подошел к стеллажам с рукописями. Одна из книг стояла обособленно от всех остальных. Он взял ее в руки.

Книга была облачена в черную кожу. Маг открыл ее и прочел заглавие. Там значилось:

Предсказания Кисторина Ясновидца.

Копия, созданная Мирлоком, писцом Балмеда I, правителя Рамэнии.

Переписано с копии, взятой из Великого Эфтура.

От года 2517.

В этой рукописи были собраны все предсказания знаменитого Кисторина: от маловажных до самых великих. Подлинник этой книги был создан магом Экгаром и по сей день хранился в Тригорье, а копий, подобных этой, существовало великое множество по всему миру.

Ноккагар без интереса пролистал ее и остановился лишь на последних страницах.

Второй приход Того-Чьи-Имена-Несметны

и Рождение Спасителей.

, — значилось в подзаголовке. А далее шли тексты пророческих писаний, старательно выведенные красивым почерком:

По сотне зим, по сотне лет

Четырежды стечет:

Вернется страх великий в свет,

Мир беды обретет.

Явится в сполохе небес

Царь алого огня,

Обрамлен он во Тьмы венец,

Его несметны имена.

И око всякое узрит,

Как звездный свет поблекнет,

Как Тьмы полымя озарит

Посланника из пекла.

Иное воплощение,

Намного больше мощи,

Чернее помышления, —

Велик хозяин ночи.

Злодейство высоко оплот

На сей раз обретет.

Оттуда новых детищ род

На землю снизойдет.

Того, кто век за веком спал,

Пробудит ветер зла:

Продолжить тайный час настал

Забытые дела.

Четырежды по сотне лет,

Да три зимы стечет:

Луна жатвы великий свет

Спасенья принесет.

Родятся Трое для Мечей,

И суждено лишь им

Спасти от мрачных палачей,

Трон свергнуть темных сил

И то, что первым создалось

Во светлый древний год,

Что в дни начала родилось,

То первым и падет.

Затмится зелени лоскут.

Покинут будет древний лог.

На полночь правят длинный путь

Белая шкура, сребрый рог.

И тот, кто в поисках беспрочных

Немало лет ведет,

Кто днем в тени, а ищет ночью —

Искомых не найдет.

Способный быть в обличье каждом,

Один из темного числа, —

Он сгинет в пролитой с небес

Во крови пастыря, однажды

Своих лишенного овец.

Был нищим светлый человек,

Во Тьме разбогател.

Во Мраке душу он навек

Оставить захотел.

И изольются реки зла

Потоком темным в свет.

Пощады у них нет.

Исток — Истленная Земля.

Ворожий полк несмет…

Два брега будут воевать,

Летит войны стрела.

Ноккагар пропустил несколько страниц и начал вполголоса читать с другого места:

Когда тропа в последний шаг

Свершится в сумраке огня,

Пусть единятся три клинка:

Вмиг уничтожит Тьму и Мрак

Единый дух — одна река.

Сменится темная пора,

Падет обитель зла,

И чаша темного царя

Исчезнет со стола…

Это были стихи, которые завершали последнее и важнейшее из пророчеств Кисторина Ясновидца. Ноккагар закрыл книгу и поставил ее на прежнее место.

— Где же они? — заговорила вдруг Нэвилиарат, повернувшись лицом к волшебнику. — Где обещанные Кисторином Избранные? Ведь крах Мира близок…

— Близок, но пока не неизбежен, — непринужденно возразил маг. — А Три Меченосца уже на пути к Ханборуну.

Правительница удивленно вскинула брови и взглянула Ноккагару в глаза. Не смеется ли он?

— Что вы сказали? — переспросила она.

— Вам не послышалось, почтенная Нэвилиарат. Избранные уже получили свои мечи на Кузнечном острове и отправились к далекому оплоту Дардола, дабы свершить возложенную на них миссию. Вручение Трех Мечей и отплытие Меченосцев из Хилта я видел своими глазами.

— Как бы я хотела увидеть перед собой хоть одного из них, — задумчиво проговорила правительница Рамэнии. — Перед ним я преклонила бы колена.

— Быть может, настанет час, когда все мы сделаем это. Весь мир восхвалит и возблагодарит их, коли они исполнят то, что суждено исполнить только им, — заключил Ноккагар.

Долгое время они молчали, о чем-то раздумывая, и Ноккагар наконец сказал:

— С вашего позволения, я удалюсь. До встречи!

Нэвилиарат не ответила и лишь кивнула. Ноккагар вышел из зала. Покинув Дозорный Клык, волшебник решил посмотреть крепость. Он неспешно поднялся на второй ярус Рамэнии, а затем обернулся, чтобы взглянуть на бассейн посреди которого, сливаясь со стеной укрывища, возвышалось большое каменное изваяние. Это было изображение короля Рамэнира, создателя твердыни, Он стоял по пояс в воде бассейна. Его неподвижный взор скользил поверх стен и крыш сооружений и устремлялся на юг. По замыслу тех, кто высек этот образ из твердого камня, Рамэнир должен был смотреть туда, где располагался Вирлаэсс, родина предков. Ныне Вирлаэсс был разорен, и Ноккагару на миг показалось, будто он увидел в каменных очах властителя скорбь по гибели великого королевства.

Маг отвернулся, прошел под длинной аркой высокого строения и вскоре оказался у края оборонительных укреплений.