Три места под солнцем
Шрифт:
Я надеялась на то, что Марина настолько набралась, что вряд ли вспомнит не только то, кому принадлежала эта простая в своей гениальности идея, но и вообще все свои сегодняшние откровения. Но мудрая идея насчет объединения с Вадимом отложиться у нее должна. Тем более что и сама она об этом подумывала. Теперь надо сделать так, чтобы одновременно та же самая идея стала симпатичной и для Вадима.
Проснулась с жуткой головной болью. Хотя вчера я старательно «пропускала», все же вино и коньяк дали о себе знать, засиделись мы с Мариной долго, домой пришлось возвращаться, естественно, на такси, «Мини Купер» я оставила
Кажется, я становлюсь стервой. Когда Марина пела мне дифирамбы, мне не было ни капельки стыдно. Хотя… Да, я действительно подстроила кражу, заставила испытать девушку настоящий стресс. Но если бы подобная ситуация произошла в моем присутствии и не имела бы ко мне никакого отношения, я поступила бы точно так же. Не столь эмоционально и шумно, но потребовала бы от администрации бассейна принять меры и помочь попавшему в беду человеку. Так что не такая уж я и законченная негодяйка. И все-таки на душе было как-то паршиво. Не то от последствий алкогольного отравления, не то от легких угрызений совести. Все-таки Марина не сделала мне ничего дурного и тоже, по-своему, пострадала от этой семейки. Для разрешения сомнений я поспешила к деду.
Нашла я его в саду. Ариша красиво возлежал в плетеном ротанговом кресле с чашечкой кофе и свежей газетой. Чудесная картина! Хоть садик у нас и небольшой, но места для отдыха вполне хватает. Я принесла себе чашку и плеснула из кофейника ароматной жидкости.
— Тебе, Полетт, больше помог бы качественный китайский зеленый чай, — спустив очки на нос, с укоризной промолвил дед, — литра эдак полтора. Не хочется показаться занудой, но в наше время…
— Ариш, по твоим рассказам, в ваше время все было еще круче. Сегодняшние барышни — монахини по сравнению с барышнями твоей молодости. Одна бабушка чего стоит!
Воспоминание о бабушке разгладило морщины на лице деда. У меня появилась прекрасная возможность избежать нотации.
— Дедуль, расскажи о бабушке. Ты уже сто лет мне о ней не говорил. Помнишь, ты все время обещал, что, когда я вырасту, ты скажешь, почему вы с ней расстались? Я уже выросла. Могу доказать!
— Не надо доказывать, — купился Ариша, — я и так верю. А как же работа? Тебе же на работу надо!
— На работу я опоздала, машину оставила в городе, так что доберусь не скоро. Навру, что приболела, влепят небольшой нагоняй и забудут. Без меня все равно конвейер не остановится. А если и остановится, то мир не рухнет от недостатка десятка кирпичей. Расскажи!
Это утро стало для меня маленькой наградой за вчерашнюю работу. Потому что бабушка была легендой нашей семьи и я ее никогда не видела, а узнать хотела многое. Молодость у Ариши была бурной. Да и сейчас он совершенно не умел вести спокойный и размеренный образ жизни.
Дед его, а потом и отец были крупными партийными шишками, не лишенными к тому же духа стяжательства. Поэтому их потомки всегда жили в достатке. Итак, уважаемые родители, достаток, возможность поступления в любой вуз и выбора любого жизненного пути — все это было у деда до появления в его жизни бабушки Инессы. Кто она, откуда взялась, он не знает до сих пор. Воспитывалась в детдоме, но по внешности, манерам, гордой посадке головы было ясно, что родилась она не в простой семье. По национальности была записана как русская, но даже к двадцати годам так и не избавилась от легкого акцента, выдававшего
Все, наверное, было бы хорошо, если бы Инесса согласилась вести жизнь большинства ее ровесниц: дети, хозяйство, работа. Но эта рутина была не для нее. Достаток? Благополучие? Нет уж! Стройки века, перевоспитание малолетних преступников, покорение горных вершин — вот ее стихия. Сначала она таскала Аристарха с собой, потом, после рождения сына, отца Полины, оставляла его с сыном. Пока не пропала в одной из экспедиций в горах. До сих пор ее исчезновение осталось загадкой для всех, включая участников экспедиции. Просто однажды утром ее не оказалось в палатке. Поиски ни к чему не привели, Аристарх остался один. Вернее, не один, а с сыном.
— Сначала я мучился, потом — злился, после понял, что, если бы я был с ней рядом, этого бы не произошло. Не произошло, что бы ни случилось. Даже если она исчезла по своей воле, в этом все равно виноват я. Она ничего не боялась. Старалась испытать и испробовать на себе весь экстрим, какой только существовал в нашей жизни, лезла во все заварушки, задерживала каких-то шпионов, однажды добровольно участвовала в операции по ликвидации банды. Такой женщине надо было соответствовать, а я предпочел бурной жизни с ней благополучие и сытость домашнего обывателя. Вот когда я понял это, полностью поменял свою жизнь. Горным спасателем не стал, это не мое, но из «норы» вылез. И стал таким, каким ты видишь меня сейчас, — закончил дед.
— Ты думаешь, она тебя бросила?
— Все может быть. Но я не виню ее в этом. Со мной тогда было невыносимо скучно.
— А это случилось с тобой случайно не в двадцать восемь лет?
— Откуда ты знаешь? — Ариша внимательно посмотрел на меня. — Да, забавно. Наверное, это семейное. Ну, хватит про меня. Я чувствую, что тебе тоже есть о чем рассказать. Начинай, хвастай.
Я во всех подробностях описала деду вчерашний вечер. Не забыла и поделиться своими мыслями по поводу дальнейших своих действий.
— То есть ты у меня чуть не начала карьеру мелкой воришки? — попытался уколоть меня Ариша. — Ведь если бы уборщица оказалась порядочным человеком, если бы администрация бассейна решила пойти на принцип и вызвала бы милицию, если бы в милиции оказались толковые парни, то вычислить тебя бы не стоило особого труда. Узнали бы на рынке, кто покупал сумку, видно же, что она новая, сняли бы отпечатки пальцев, не может быть, чтобы ты где-нибудь их не оставила, обыскали бы, в конце концов, всех и нашли у тебя отмычки! Хе-хе. Завидная была бы у меня старость. Закончить жизнь в очереди с тюремной передачкой. Учти, Полетт, свои ошибки!
— Уже учла. Надеюсь, сейфы мне вскрывать пока не придется. А вот как натолкнуть Вадима на мысль объединения своего капитала с капиталом Марины? Пока не знаю. Соблазнить, напоить и вызвать на откровенность? Примитивно.
— Мне кажется, Вадим человек неглупый. Не обольщайся своей легкой победой над Мариной. Марина — женщина, живет, как вы все, эмоциями, к тому же пока нет результата твоего спектакля. С Вадимом надо по-другому, — никак не отреагировал дед на мое «соблазнить».
Кажется, он видит во мне уже не только внучку, которую он воспитывал в полном одиночестве четырнадцать лет, но самостоятельную личность и равного себе собеседника. Мне это польстило.