Три метра над небом
Шрифт:
Скользит вниз по щеке до подбородка, и ниже, до окаймленной водой груди, соски сморщились от холода и от возбуждения, и еще ниже, туда, где сегодня днем он оказался первым, где он – и лишь он один – дерзнул коснуться ее. Она обнимает его крепче. Упирается подбородком в плечо и, прикрыв глаза, смотрит вдаль. Невдалеке плавает полупустая бутылка. Покачивается на волнах. Она представляет записку внутри: «Тону. Но спасать не надо». Закрывает глаза и дрожит, и не от одного лишь холода. Тысячи чувств охватывают ее – и вдруг она понимает.
– Баби, Баби! – она слышит чей-то голос, кто-то ее трясет.
Открывает глаза. Перед ней Даниела!
– Ты что, не слышала будильник? Шевелись, а то опоздаем. Папа сейчас выйдет.
Сестра выходит из комнаты. Баби поворачивается на другой бок. Вспоминает ночь. Но новая веселая песенка «Fake» группы Simply Red заставляет ее вылезти из постели.
41
Джаччи спускается в зал для бесед. Здоровается с несколькими знакомыми ей матерями, направляясь в глубину зала. В кресле развалясь сидит парень в темной куртке и темных очках. Забросил ногу на подлокотник и, помимо всего прочего, еще и курит. Откинув голову, пускает кольца дыма.
Джаччи останавливается.
– Извините… – парень притворяется, будто не слышит. Джаччи повышает голос, – Извините?
Стэп удостаивает ее взглядом.
– Да?
– Вы что, читать не умеете? – указывает она на броское объявление – «Курить запрещено».
– Что?
Джаччи решает отступиться.
– Здесь нельзя курить.
– Я просто не заметил, – Стэп роняет окурок на пол и давит его каблуком. Джаччи раздражена.
– Что вы тут вообще делаете?
– Жду синьору Джаччи.
– Это я. Чему обязана?
– Ах, это вы… Извините за сигарету.
Стэп усаживается в кресле поприличнее. На секунду кажется, что он в самом деле расстроен.
– Не стоит. Так что, вы хотите?
– Я хотел поговорить о Баби Джервази. Не стоит так с нею обращаться. Видите ли, синьора, эта девушка весьма ранима. А родители у нее – сущие изверги. И вот когда вы берете ее за горло, родители сажают ее под замок, а хуже всего от этого мне, потому что я не могу с нею видеться. И мне это совсем не нравится, понимаете?
Джаччи выходит из себя. Как смеет эта шваль так с нею разговаривать!
– Нет, не понимаю. И не понимаю, зачем вы вообще сюда пришли. Вы родственник? Брат?
– Нет. Я, скажем так, друг.
Вдруг Джаччи вспоминает: она его уже видела. Из окна. Это с ним Баби сбежала из школы. Они говорили о нем с несчастной матерью. Опасный тип.
– Вы не имеете права здесь находиться. Уходите, или я вызову полицию.
Стэп встает и улыбаясь подходит к ней вплотную.
– Я пришел поговорить. Хотел достичь компромисса, но с вами, как я вижу, этого не выйдет.
Джаччи высокомерно глядит на него. Тоже мне, пугальщик нашелся. Мальчишка, хоть и сильный, а ум короток. Стэп наклоняется, будто
– Вот что я вам скажу, синьора. Запомните это слово: Пепито.
Джаччи бледнеет. Не верит своим ушам.
– Вижу, вы поняли. Ведите себя как должно, и проблем не будет. Главное, найти нужные слова, так ведь? Запомните: Пепито.
Он оставляет ее в зале, бледную, постаревшую, с единственной надеждой: а вдруг ничего не случится. Джаччи идет к директору, отпрашивается и спешит домой. Ей страшно войти в квартиру. Открывает дверь. Все тихо. Крича, зовя его по имени, обегает комнаты и наконец падает в кресло. Обессиленная и одинокая больше, чем обычно. В дверях появляется привратник.
– Синьора, вы не заболели? Вы такая бледная. Сегодня приходили двое ребят, сказали, что от вас, чтобы погулять с Пепито. Я их впустил. Все правильно, да?
Джаччи уставилась на него невидящими глазами. Затем без ненависти, покорно и грустно кивает. Привратник уходит, Джаччи с трудом поднимается с кресла и идет запирать дверь. Ей предстоят долгие одинокие дни без веселого лая Пепито. Как она ошиблась в людях. Баби казалась такой гордой, такой разумной, даже чересчур умной, может быть, но не такой злой, чтобы задумать и осуществить подобное.
42
В тот день Паоло рано ушел с работы. Довольный, он заходит домой и вдруг слышит лай. В гостиной, на турецком ковре, виляет хвостом белый шпиц. Перед ним Полло с деревянной ложкой в руках.
– Готов? Пошел! – Полло бросает ложку на диван. Шпиц и ухом не ведет, его совсем не занимает, куда там полетел этот кусок дерева. Правда, залаять он залаял.
– Блин, ну что за идиот! Это какая-то неправильная собака! Недоразвитая, наверное. Только и знает, что лаять.
Стэп в кресле отрывается от нового комикса.
– Это тебе что, ученая собака? Его же не дрессировали. Чего ты от него хочешь?
Тут Стэп видит брата. Паоло стоит в дверях, не сняв шляпу.
– О, привет, братец, как жизнь? Я не слышал, как ты вошел. А что так рано?
– Раньше закончил. Что тут делает эта собака?
– Да вот, завел. На двоих с Полло. Нравится?
– Еще чего. Видеть ее не желаю. Посмотри, – подходит он к дивану. – Все уже в шерсти!
– Паоло, не самодурствуй. Собака поживет в моей половине.
– Чего-о?
Песик завилял хвостом и залаял.
– Видишь, ему здесь нравится!
– Сейчас ты мне спать не даешь, когда возвращаешься, а эта шавка вообще все время лает! Слышать ничего не хочу.
Паоло в ярости уходит.
– Блин, злой какой.
Полло приходит в голову мысль, он орет в другую комнату:
– Паоло, я эту псину выброшу… в счет моего долга.
Стэп смеется и снова утыкается в комикс.
43
Баби сидит позади Стэпа. Щекой прижалась к куртке, волосы треплет ветер.