Три мушкетера в Африке
Шрифт:
Надо признать, была в капитане, даже когда он злился, этакая снисходительная широта души. Из мухи слона он не делал.
Размеренный ход событий нарушил ворвавшийся в палату Турецкий Султан. Подскочил сразу ко мне и лягнул что было мочи. Почему он всегда норовит «соблюсти видимость» за мой счет?
– Чтоб вы сдохли, мерзавцы окаянные!.. Господин капитан! Эти трое пробрались к Франсуа Барре и разговаривали с ним!
– Что-о?!
Я готов был наброситься на подлого двурушника, но Одноглазый и другой инженер выхватили револьверы.
–
– Только что я узнал от Квасича, что эти трое наведывались к Барре!
Ну и подлюга! Хопкинс сделался весь лилово-багровый. Дай ему волю, он перегрыз бы глотку Турецкому Султану.
– Это правда? Вы говорили с Франсуа Барре?
– Да, – кивнул Альфонс Ничейный.
– Вздернуть их! – завопил Одноглазый.
– За такие дела и повесить мало! – вторил ему Турецкий Султан.
Капитан мерил нас скучающим взглядом.
– У нас смертной казни не существует, – изрек он наконец. – Придется отправить их на стройку. В «Лохань». Вы знаете, что такое «Лохань»? – поинтересовался он чуть ли не любезным тоном. – Высохший мертвый рукав реки в скалистой впадине. Ил, уйма дохлой рыбы, змеи, пиявки, черви кишмя кишат. Ну и, естественно, это рассадник мух и москитов. Тени – ни клочка. Каждую неделю отправляем туда сотню рабочих на смену. Только оказывается, что им некого сменять. Вот что такое «Лохань». Уведите их!
Нас окружили три конвоира, а Винтер заметил на прощание:
– Не лучше ли было выставить больного на солнышко?
– Нет! – отрезал Ничейный, в ответ на что Винтер с улыбкой махнул рукой.
– Вы безумец, сударь. Никакая операция вам не поможет.
Глава шестая
1
И мы побрели под конвоем. В томительной, влажной духоте каждый вздох отдавался колющей болью в легких.
Ну и климат… совершенно убийственный!
Голова словно схвачена стальным обручем, того гляди, черепушка лопнет…
– Куда вы нас ведете? – спросил Альфонс Ничейный, заметив, что наша группа направляется не к строительству.
– В регистрационную контору при вокзале.
– У вас и такая имеется?
Что ни час, то новые новости!
– Сами увидите! Там записывают имена всех, кто отправлен на работу в «Лохань». Ведь там чего только нету – и сонная болезнь, и тиф, и малярия… Поэтому лучше взять на заметку каждого, чтобы потом случайно его не перевести куда-нибудь в другое место.
Завидная перспектива!
Мы прошли под одной так называемой террасой, которой предстояло стать насыпью. Отсюда хорошо просматривался рабочий поселок с грязными и вонючими дощатыми бараками. От каменной стены, в которую вгрызался котлован, тянуло удушливой пылью. Скудная норма прогорклой воды, свист бичей, стоны, крики, покрытые язвами тела, вонь тухлой рыбы от походной кухни, забитые негры –
Большой участок железнодорожной насыпи уже был готов. В узком месте реки берега соединял небольшой мост для поездов, а выше, у довольно солидного здания, сейчас укладывали шпалы. Должно быть, это и есть вокзал.
Позади послышался шум, кто-то бежал за нами. Турецкий Султан и Одноглазый, ухмыляясь, преградили нам путь.
– Стой! – Его большой нос крючком показался мне отвратительней обычного. – Забыли обыскать вас, субчики-голубчики!
На пару с Одноглазым они вывернули наши карманы, однако ничего предосудительного не нашли. Турецкий Султан от этого еще больше взбеленился. Схватил футляр от бинокля, который всегда болтался у Хопкинса на боку, и вытряхнул из него все сигары.
– Роскошествовать он, видите ли, сюда заявился! Подохнешь тут, как собака… Посмел на меня руку поднять!
– Замолчите, Буланже, – одернул его Одноглазый. Видать, он у них был начальством повыше Султана. – Приставить к ним двоих охранников, – приказал он конвоиру. – И чтобы глаз с них не спускали ни на минуту. Чуть что – стрелять!
– Слушаюсь, господин главный инженер.
Одноглазый с ухмыляющимся Султаном ушли, а нас конвоиры втолкнули в здание вокзала, откуда далеко разносилось хриплое, бессвязное пение. Здесь нас поджидал очередной сюрприз. Такого комфортабельного вокзала, пожалуй, даже в Оране нет: красивое, большое здание, повсюду эмалированные таблички-указатели:
и рядом с этой другая:
На каждом углу указательные надписи, чтоб не заблудиться:
Спрашивается, на кой ляд в этой занюханной дыре вокзал при несуществующей железной дороге? Безумие, да и только! На миг мне показалось, будто я утратил рассудок. Но и спутники мои застыли в полном ошеломлении.
Из рупора громкоговорителя послышался голос:
«Внимание, внимание!.. Алжирский экспресс прибывает в шестнадцать часов сорок минут к четвертой платформе… От первой платформы в семнадцать часов двадцать минут отправится поезд по маршруту Игори – Сиди-бель-Аббе – Стокгольм – Токио… Внимание, внимание! В девятнадцать часов пять минут – сцепление рисовой саке с бутылкой джина…»
Мы переглянулись.
– В жизни своей не видал – не слыхал ничего подобного! – оторопел Чурбан Хопкинс.
– Признаться, я тоже. Ни шпал, ни рельсов… И что это за расписание алкогольного движения?
Вернулся охранник.
– А ну, пошли! Раз-два.
Мы двинулись к двери, на которой было написано:
– Кто это там распевает? – полюбопытствовал я у одного из конвоиров.
– Начальник станции.