Три мушкетера в Африке
Шрифт:
– Ты за что сюда попал? – поинтересовался я у слоноподобного легионера, когда ко мне вернулось дыхание.
– Проваливай ко всем чертям! Товар получил, а разговаривать с тобой я не обязан, – недовольно пропыхтел толстяк.
– Однако и манеры у этого продавца, – заметил я, когда мы вышли.
– Да брось ты! Его манеры даже в Европе стерпели бы, раздавай он там гаванские сигары задарма… Вообще-то легионеры не любят за прилавок становиться, только ведь не откажешься, коль тебя назначили. Как ты насчет
– С ума спятить!
Заходим в кондитерскую. Натертые полы сверкают, зеркало во всю стену, кресла с бархатной обивкой, ковры, картины, воздух прохладный… Еще бы ему не быть прохладным, когда с десяток вентиляторов жару разгоняет…
Навстречу нам выходит такой же слон, как в табачной лавке. Видать, здесь у многих ожирение, да оно и не удивительно.
– Чего надо? – звучит дежурное приветствие.
– Хочу этому оболтусу показать, какая бывает красивая жизнь для тех, кто решил за ум взяться. Верно, прохвост ты эдакий?
И плюет мне в рожу для пущей видимости.
– Ну, парень, говори, чего тебе! – теряет терпение кондитер.
– Мороженого, – бурчу я, вытирая физиономию.
– Мог бы и раньше сказать… ни мычит, ни телится… – Остальные комплименты в мой адрес он выдает уже на ходу.
– Не слишком-то он охоч трудиться, – замечаю я.
– Чего ты удивляешься? – отвечает Султан. – Работа из-под палки любому не по нутру.
Кондитер приносит мороженое и ставит на столик.
– На, подавись!
Любезное обращение, да еще с писателем!
Уже смеркается, когда мы выходим из кондитерской. Разом вспыхивают шары электрических фонарей, круглая площадь озарена сиянием, из динамика звучит джазовая музыка, одна из европейских станций передает концерт.
– Слышь, Султан… Кто это вытворяет и с какой стати? Малахольный, что ли?
– Нет. Мне кажется, самый умный и ловкий мошенник всех времен и народов решил провернуть в Игори крупнейшую сделку. Я пока что не до конца раскусил его… Извини, сзади идут… – И для видимости дает мне по башке. В результате язык прикушен, в ушах звенит.
Нас обгоняет тощий капрал, у которого дурацкая привычка то петь, то насвистывать.
– Вздумаешь шпионить, я из тебя мозги вышибу! – орет Турецкий Султан и для отвода глаз отпускает мне затрещину.
Капрал прошагал вперед, я поднял свое кепи и отряхнул с него пыль.
– Этот плюгавый тип, – шепнул мне Султан, – подлый доносчик. Вечно подглядывает, подслушивает… Беспроволочный Телеграф – такая у него кличка.
– Ну… а какая цель у людей?
– Арестанты на седьмом небе от счастья. Ни тебе службы в пустыне, ни обещанного ада – сплошное райское житье. Какой еще цели нужно?
– Но ведь это житье для дураков: слепо верить, будто бы ты в раю.
– Верно говоришь: будь дураком, станешь
На фасаде дома виднелась надпись крупными буквами:
– Лучше бы уж написали правду, – заметил я. – Кто посмеет здесь думать, того черти в ад утащат.
– Нет, так, как есть, – лучше. Распоследнее дело малевать чертей на стене… Ну, а вы как, разработали какой-нибудь план?
– Альфонс Ничейный говорит, надо бы выбраться из форта и потолковать с Франсуа Барре.
– Он тяжело болен… Что ж, попробую вам помочь… Конечно, соблюдая видимость.
– Знаешь, Султан… хм… какие-то у тебя всегда подозрительные махинации…
– Ну и что? Я всегда добиваюсь результата, а это главное, – невозмутимо ответил он и, соблюдая видимость, с таким усердием припечатал ногой мне по колену, что у меня искры из глаз посыпались.
– И все-таки, – попросил я, прежде чем нас успел бы догнать очередной прохожий, – ты обожди встревать, пока с нами не обсудишь.
– Можете на меня положиться. А в твоих советах я не нуждаюсь! – И он отвесил мне две оплеухи. – Теперь убирайся с глаз долой, недотепа хренов!
Кепи мое слетело, голова кружилась. Я обернулся назад, огляделся по сторонам – нигде ни души.
– Где ты тут увидел прохожих? – недоуменно спросил я.
– Не видел я никаких прохожих!
– Тогда почему ты меня валтузил?!
– Потому что достал ты меня, придурок! – отрезал он и испарился.
Глава пятая
1
Я рассказал приятелям о нашей встрече. Растянувшийся на койке Альфонс Ничейный, по своему обыкновению, промолчал, зато Чурбан Хопкинс отозвался сразу.
– Рано или поздно я так измордую этого Султана, что будет весь в синяках с головы до пяток!
– На сей раз он не виноват, – вступился я за нашего двуличного дружка. – Ему действительно важно соблюдать видимость. И если бы у него действительно было рыльце в пушку, он бы точно не стал сопровождать сюда Ивонну.
– Он и не сопровождал ее, – негромко заговорил Альфонс Ничейный. – Ивонна сама сюда добиралась. И предупредила меня: Турецкому Султану нельзя доверять, ведь именно из-за него Ивонну взяли под стражу. Он сразу же выдал ее, как только увидел.
– Сволочь!
Ну, что вы скажете? Тогда чего, спрашивается, он лупцевал меня, какую такую видимость соблюдал?
– Франсуа Барре под арестом, – продолжал Альфонс. – Стоит только Ивонне попасть под подозрение, брата прикончат, да и ее тоже, скорей всего. Поэтому она и старается избегать нас.