Три недели из жизни лепилы
Шрифт:
Как-то раз к нам прицепился местный наци, за свои сорок с небольшим раздувшийся от пива до неимоверных размеров. Почуял русский дух.
Генрих рванул рубаху. Совершенно не владея языком, я умудрился предотвратить кровопролитие, но настроение было подпорчено.
Реванш мы взяли чуть позже.
Генрих коллекционирует советскую военную атрибутику. Скупает все ремни, брюки, гимнастерки, фуражки и сапоги, которые наши вояки (или их дистрибьюторы) притаскивают на «блошиный» рынок.
Мы втроем со Щукиным, как могли, подобрали приличествующие солдатам советской армии аксессуары, облачились в них и на Щукинском
Рассказ о безбабье в части (если не считать толстой поварихи бабы Насти) вышиб самую крупную слезу. Нас напоили, накормили, не взяли ни гроша. Проводили до машины.
Мы чуть не «засыпались», когда садились в «Ауди» с детским сиденьем.
Положение спас Генрих, который сообщил провожавшим нас буршам, что баба Настя недавно родила. Вот только не знаем от кого — будет сын полка.
На обратном пути Щукин поведал, как в Баварии немецкие студенты русского происхождения решили подзаработать и подрядились статистами в кино о финале Второй Мировой. В перерыве между дублями, не снимая советской формы, походным строем и с песнями отправились в соседнюю деревню. В деревне кто-то скомандовал «вольно». Колонна распалась. Кто-то заприметил гаштет и пошел за сигаретами. Пока нашаривал мелочь в карманах гимнастерки, из окошка вылетела пачка «Мальборо». Ставни захлопнулись. Дед на инвалидной коляске крикнул по-русски: «Да здравствует великая Советская Армия!» и скрылся за углом. Улица опустела…
Мы покатывались со смеху. Не заметили, как выехали на перекрестке за черту. Справа в полуметре над землей щелкнула вспышка. Вот они какие — мало им таймеров на автостоянках, еще камер с фотоэлементами понаставили — фиксируют номера нарушителей.
Щукин сдал назад. Чуть не стукнул сверкающий сталью и перламутром джип. Облегченно вздохнул. Три последовательных снимка «на память» обошлись бы ему в сто пятьдесят марок. Квитанции потом присылают по почте.
Четыреста граммов ликера по Склифосовскому-Куранову закончились очень быстро. Андрон вздохнул и принес «шакаловки».
Еще одно гениальное изобретение Куранова, обогатившее русский устный сразу тремя терминами.
С помощью шакалки — двадцатиграммового пластикового шприца с надежно закрепленным длинным катетером на конце — «шакалят», то есть воруют спирт из процедурных кабинетов, перевязочных, операционных — отовсюду, где нет амбарного замка на двери и лишних глаз. Отовсюду, где приходится бывать по долгу службы.
Затем продукт сливают в банку, которая хранится в укромном месте, обычно в шкафчике. Теоретически за год набегает количество, достаточное для частичной оплаты ремонта квартиры или машины. Или для потенцирования отпуска. В банке Андрона уровень никогда не превышает двухсотграммовой отметки.
Я присматривался к Лене и все больше склонялся к мысли, что нет ничего невозможного. Пурква бы и не па? Можно. Нужно.
Мои размышления прервал возмущенный вопль Зои за стенкой. К этому времени я уже восстановил душевное равновесие, поэтому смело ринулся в бой. «Боевая слава» наложил кучу в умывальник. Совсем как в «Тропике рака», только там фигурировало биде в куда более приятном заведении.
Я воздержался от «тейши» в лоб — все-таки после нейрохиругической операции. Лихим захватом бросил дедка на койку.
— Фиксировать! Пятьдесят аминазина в мышцу.
Позвонили из «нефрологии». Опять претензии. Видите ли, в истории переведенного от нас больного нашли неподклеенный лист с посмертным эпикризом. В заполненном листке отсутствовали только дата и время летального исхода. Система известная — Теобальт Адольфович научно организует свой труд.
Я посоветовал коллегам внимательно читать истории болезни при переводе, а не в одиннадцать вечера. И обращаться по всем вопросам к заведующему. Утром — сейчас много работы.
Они еще будут учить нас деонтологии!
Посещение дорогой сауны произвело на меня неизгладимое впечатление. Дорогой для многосемейных, негров и «совков» — двадцать марок.
Есть и дешевле, но без того кайфа. Слово «сауна» использую, потому, что в великом и могучем более точное определение отсутствует.
Здание в индокитайском стиле: пагоды, драконы на потолке и тому подобные архитектурные излишества. Огромный бассейн внутри и сеть каналов снаружи. Мостики, вышки — прыгай, откуда хочешь. Или скользи по пластиковой трубе в лужу необходимой и достаточной емкости, спасатели наготове. Масса эффектов: подсветка, подогрев, подводный массаж, искусственные волны. В другом зале — ванны и ванночки с водой различного состава. Ванночки для ног, ванны для попы.
С горячими камнями, с теплыми камнями. Этажом выше — солярий, аэробика, качалка.
Но гвоздь программы — собственно сауна. Слабонервных попрошу удалиться. Чересчур нравственных — тоже. Оставляете все, что на вас еще осталось, в шкафчике, цепляете браслетик с ключом на любую выступающую часть тела и паритесь.
Техническая сторона не заслуживает описания. Все почти как у нас, только кабинеты не индивидуальные, а коллективные. Старушки, старички, мужики, бабы — вперемешку. Мальчики подходят к девочкам и наоборот. Хи-хи, ха-ха, разговоры на общие темы. Рядом бар. Фрак не обязателен и даже возбраняется, достаточно костюмов Адама и Евы. Никто никого не хватает за сиськи-письки. Не принято.
Сначала я поприкалывался над турком, который прикрывал свои интимные места, исподтишка стреляя глазками во все стороны. Он исподтишка стрелял, я исподтишка прикалывался. Потом нарисовалась такая соска… Пришлось самому сложиться вдвое, уткнув голову в колени и носом отжимая вниз член.
Ночью меня снова мучили навязчивые эротические кошмары, которые активно подпитывает германское ТВ с его своеобразными традициями. Всю неделю боевики, детективы, развлекательные передачи, а по выходным клубничка.
Возрождают в мужьях интерес к женам. А порно! Вечерами супруги развлекали темного «совка» шедеврами из своей семейной видеотеки. Тоже разогревает.
К концу второй недели я почувствовал, что зверею. В начале третьей я впервые в жизни познакомился с бессонницей. В мою последнюю субботу я заснул лишь под утро и через несколько часов был разбужен шумом стиральной машинки.
Потирая засыпанные песком глаза, я натянул шорты и приоткрыл дверь.
В четырех метрах от меня Света развешивала на сушилку белье.