Три песо
Шрифт:
А вот 3-й отряд контр-адмирала Небогатова, состоящий из старого «таранного» броненосца и трех небольших и бесполезных в эскадренном бою броненосцев береговой обороны с напрочь расстрелянными пушками, был фактически ошибкой и обузой в Цусимском сражении. Тот самый отряд, что капитулировал почти в полном составе на следующий день, окруженный японским флотом. Зато этот же отряд, но уже состоящий из трех испанских кораблей, «императора» и двух принцесс', да еще с «Ослябей» в качестве флагмана, принес бы куда большую пользу в Цусимском бою. И хотя крейсера типа «Асама» превосходили по скорости, вот только драться с ними можно вполне уверенно — ведь против восьмидюймовых пушек тут задействованы орудия в 11, 10, и 9,5 дюймов, с вдвое, а то и втрое
— Тогда, возможно, Рожественский бы выбрал совсем иной вариант боя, и не пришлось в спешке отправлять с Балтики все, что смогли там «наскрести по сусекам», — Рамос усмехнулся, вспомнив, с какой горечью читал роман одного из участников Цусимского сражения. Все же испанские корабли даже после «долгостроя» могли стать существенным усилением русской эскадры, и вполне на равных сражаться с крейсерами Камимуры.
— Хм, твою мать! Ведь все равно эта война неизбежна — русские могут занять Маньчжурию, это в их стратегических интересах. Даже если уступят Корею японцам, те все равно начнут войну — уже строят вовсю свои знаменитые броненосцы и крейсера. А эта штука такая, что ее необходимо использовать, как ружье в театральной пьесе. Ведь на этом и можно сыграть, и по очень большим ставкам — Штаты теперь никакой помощи японцам не окажут, им самим приходится туго.
Рамос отложил в сторону чертежные наброски будущей «Эспаньи», совсем иной, чем та, которая была построена. Более крупный корабль, по верхней рамке «договорных ограничений», если они будут подписаны. И предназначен линкор для боя в линейном составе эскадры, но только на самых выгодных для себя условиях. Скорость по всем расчетам должна была быть на пару узлов больше, чем у «классического» броненосца, хотя еще без установки турбин, которые начнут входить в широкий обиход только через десять лет. Главный калибр из восьми двенадцатидюймовых пушек с длиной ствола в 45 калибров. Весь расчет сделан на новые приборы управления артиллерийским огнем, о которых сейчас вообще не могло быть речи, и о других новшествах, о которых еще не подозревал даже всезнающий адмирал Фишер.
— Зачем нам Япония в таком виде, самураи нам совсем ни к чему. Чем меньше у Англии сильных союзников, тем лучше. Остается только придумать, как все дело провернуть, благо время имеется…
Эти последние броненосцы Австро-Венгрии могут считаться «идеальными» по важнейшему параметру «стоимость-эффективность». Небольшого водоизмещения, но при чрезвычайно сильном составе вооружения, они могли вполне на равных сражаться с первыми дредноутами, имея скорость в двадцать узлов, которые могли выдать паровые машины. Корабль для Цусимского боя, «убийца броненосцев», и вполне пригодным в Ютландском сражении, там был бы получше германских броненосцев, и почти ни в чем уступая даже линкорам типа «Нассау» кайзерлихмарине…
Глава 59
— Дон Паскуаль, могу сказать в утешение будущему правительству только одно — после победы в этой войне Испания окончательно потеряла свои колонии в Вест-Индии. Куба и Пуэрто-Рико перестали быть таковыми окончательно и бесповоротно, и единственное, что устроит эти острова — статус полной автономии, принятие которого Мадрид на свою голову так долго оттягивал. Да вы сами все прекрасно понимаете, адмирал!
— Я полностью согласен с вашим высочеством…
— Оставьте титулование, дон Паскуаль, мы пока на «Инфанте», а не в Мадриде, где нужны такие славословия, нам, морякам, они ни к чему. Или вы, будучи морским министром, теперь предпочитаете официальность?
Вопрос был задан в шутку, с улыбкой, и Сервера ответил тем же, картинно подняв руки и воскликнув вполне
— Упаси боже, я достаточно побывал в «хунте», чтобы знать чего стоят обещания и клятвы политиков, данные за мишурой почтительных слов. И с радостью уберусь с этого поста — порой мое министерское кресло напоминает седалищу раскаленную сковородку, уготованную для грешника.
Вот сейчас Сервера нисколько не шутил, прекрасно понимая, что с окончанием войны хлопот у него прибавится, особенно если новым премьер-министром правительства в очередной раз (седьмой или восьмой — он сам сбился со счета) станет «непотопляемый» Сагаста, пользующийся в обществе вполне заслуженной репутацией либерала.
— Да, ситуация из разряда таких, что не позавидуешь, — произнес в ответ Рамос, пожав плечами. И негромко добавил, причем в голосе прорезался метал — его бывший подчиненный изменился, стал властным, такому правителю, именно правителю, лучше на дороге не вставать. И мысленно Сервера прикинул, что было бы, если дон Серхио был бы королем вместо покойного монарха — вряд ли бы тогда Испания превратилась в европейское захолустье. Встряхнул бы страну, придавил бы тех, кто мешает ее поступательному развитию. Хотя сейчас «Хунта» прижала клерикальную партию, но все может измениться в любой момент, достаточно будет тем почувствовать, что хватка военных ослабла, с наступлением мира.
— Но в наших силах, и власти, изменить страну, которой нужна «большая чистка». Если Испания хочет воссоздать империю, то она должна кардинально измениться — из власти должны уйти те, кто будет мешать этому. А если эти деятели не захотят, то тогда сама империя, вернее «Нуэва Эспанья» будет в силах изменить Испанию!
От спокойно сказанных слов дыхнуло великими потрясениями тех основ, что давно стали фундаментом королевства. Но не сказать, чтобы это напугало Серверу — он, как и многие другие испанские деятели, желал перемен к лучшему. Вот только любые реформы тормозились сильнейшей партией, состоящей из влиятельных персон — князей церкви, придворных, генералов и адмиралов, старшего офицерства из тех, кто с приставкой «дон», крупных землевладельцев. Последние вообще не желали никаких перемен, ведь с арендаторов всегда извлекались платежи, а на миллионы голодающих и нищенствующих крестьян им было наплевать.
Сломить сопротивление такого сонма влиятельных людей, самых богатейших в Испании, было невозможно — они буквально захватили все более-менее значимые посты, и теперь надеялись на «Новый Свет», уже там распределяя «прибыльные» должности. Невдомек им всем, что сейчас перед ним сидит настоящий правитель, ставший такой могущественной персоной, что другим шею быстро сломает. И Сервера мысленно возблагодарил небеса, что вовремя выбрал правильную сторону.
— Нужно «чистить» верхушку, адмирал, но вначале избавиться от высших генеральских чинов, с которых никакой пользы, и одни лишь затруднения. Это просто — всех достигших предельного возраста, а это скопище, отправить в отставку с мундиром и пенсией. Молодых офицеров отправлять на службу в «Новый Свет», там все получат должную выучку и придут к взаимопониманию и согласию с местными креолами. И главное — никаких испанских порядков в «Нуэве Эспанье», там коррупционеров и «князьков» хватает и так. Потихоньку почистим, лет так за двадцать, новая «поросль» на замену придет, идейная элита так сказать, единства испанского мира. И песни новые будут петь — «когда народ един, он непобедим»!
Сервере на секунду показалось, что лицо Рамоса исказила ужасающая гримаса, но посмотрев еще раз, он подумал, что ему померещилось. А тот, усмехнувшись, произнес негромко:
— Конечно, торжественная встреча, чин генералиссимуса и «спасителя отечества», знаменитая «колада» Сида Компеадора — это все красочно. Но мне нужна реальная власть, чтобы я на бумаги из Мадрида плевать мог…
— Как плевать?! Но ведь…
Сервера чуть ли не задохнулся от удивления, а Рамос в своей привычной манере раскурил сигару и негромко пояснил: