Три подруги и древнее зло
Шрифт:
– Отправить-то я его отправила, - устало потерла я лоб.
– Вот только не думаю, что он по нему сходит. Уж больно у него вид решительный был, - помолчав, я уже тише добавила: - Ниса, он убежден, что она у нас.
– Ага, и где мы её держим, в подвале, что ли? Или может быть на чердаке?
– воскликнула подруга.
– Привязанной к стулу или прикованной к батарее?
– Я в квартире живу, - пришлось напомнить подруге.
– У меня из названного есть только стул и собственно батарея, но они и без примотанной к ним музы прекрасно смотрятся.
–
– Знаешь, из твоих уст слова “у меня плохое предчувствие” как-то очень неоднозначно звучат, - занервничала я.
– Ты это говоришь как банши или как впечатлительная барышня?
– Да вот, сама не знаю, - практически простонала от досады на саму себя же Ниса.
– Слушай, может быть, мы сегодня вместе переночуем? Как-то мне не спокойно.
– Неплохая идея, - с одобрением оценила я.
– Ладно, часа через два я буду дома, приезжай.
На этом мы закончили наш разговор.
Прежде, чем покинуть свой подпольный импровизированный тир, я полностью расстреляла еще четыре обоймы. Легче не стало, спокойнее тоже, но кое-что положительное все же имелось - стреляла я с каждым разом все лучше и лучше.
Заперев своё тайное убежище на навесной замок, я все так же бегом отправилась в обратный путь, к своей машине, оставленной на опушке живописного массива, там, где дорога кончалось тупиком, упираясь в лесную тропу. Последний километр преодолела держась исключительно на упрямстве. Ноги уже практически не держали, мышцы от перенапряжения дергались, как струны на гитаре, а поджилки мелко-мелко тряслись. Едва ли не закинувшая язык на плечо, со стороны я, наверное, выглядела словно старая уставшая собака, которой жить оставалось - два понедельника. Но я не останавливалась. Во-первых, потому что хотела доказать самой себе, что смогу преодолеть эту дистанцию, а во-вторых, ощущение, что за мной кто-то присматривает не покидало с момента появления Лозовского и гнало вперед. Хотелось поскорее оказаться дома, под защитой пусть и не самых надежных, но родных стен.
Когда из-за кустов дикой ежевики показались очертания моего родного автомобильчика, я едва не заплакала от радости... Радости, которая оказалась преждевременной, потому что вместе с автомобилем я разглядела еще кое-что.
– Да что б тебя подняло и перевернуло!
– выругалась я вслух, останавливаясь у тех самых кустов и хватаясь за бок.
– Тоже счастлив тебя видеть, - не оборачиваясь, выдал в ответ Макс, притулившийся к моему имуществу.
И про себя, и в открытую я продолжала называть его привычным для себя именем, хотя и знала уже, что оно ему никогда не принадлежало по-настоящему. Но мне так было удобнее и как-то спокойнее, что ли.
– Счастлива я буду только на твоих похоронах, - зашипела я в широкую спину, обтянутую черной футболкой, которая исключительно эффектно подчеркивала рельефные очертания спортивного тела. Невозможно было не заметить, что в последнее время он прибавил в массе, явно поселившись в спортзале.
– Могу организовать, - мило проворковал он мне в ответ,
– Что именно?
– проворчала я, еле дыша и отирая пот мокрой и покрытой мелкой пылью футболкой.
– Похороны, - уточнил он, разворачиваясь. Едва только узрев мой далекий от свежего облик, он тут же увеличил глаза в размерах.
– Отлично!
– радостно воскликнула я.
– Тогда там и увидимся! Я буду в черном.
И с самым деловым видом подошла к своей машине, спихнула Макса, пристроившего свою задницу на капот и быстро юркнула за руль. Но не успела вставить ключи в замок зажигания, как дверь рядом с передним пассажирским сидением распахнулась и показалась довольная морда бывшего друга и начальника.
– Я же не сказал, что устрою свои похороны, - самодовольно заявил он, усаживаясь рядом.
– Не помню, чтобы приглашала тебя ко мне присоединиться, - медленно проговорила я, укладывая руки на руль и стискивая его со всей имеющейся злостью, что начала закипать во мне при первом же звуке его голоса.
– Я сам себя пригласил, - сообщил Макс и добавил, глядя на мои побелевшие пальцы: - Дай угадаю, представляешь, что это моя шея?
– Какой сообразительный, - с ненавистью прищурилась я, глядя в насмешливые глаза.
– Иногда.
– Только иногда?
– вскинул он бровь.
– Конечно, ты же до сих пор почему-то так и не смог сообразить, что я тебя видеть не желаю, - изобразила я насквозь лживую улыбку.
– Милая, ты будешь видеть меня регулярно и до конца своих дней, - осчастливил меня Макс.
– Это я тебе обещаю.
– Звучит как самый худший в мире кошмар, - раздраженно рассмеялась я.
– Знаешь, я готова со скалы сброситься, лишь бы тебя никогда не видеть. Единственная причина, по которой я до сих пор этого не сделала - не уверена, что, разбившись, я умру.
Макс перестал улыбаться и посмотрел на меня так, словно впервые увидел.
– Серьезно?
– спросил он уже совершенно другим тоном - требовательным, суровым, злым.
– Готова убить себя, лишь бы не быть со мной?
– Найди яд, который меня прикончит, и я выпью его, - со всей убедительностью заверила его я.
И... что-то в моих словах изменило его поведение. Он перестал изображать дурашку, исчезла из повадок шаловливость, а взгляд стал таким, каким и должен обладать потомок древнего королевского рода – цепким, внимательным, просчитывающим.
– Я знаю, он приходил к тебе, - с места в карьер начал Макс.
– Кто он?
– вяло поинтересовалась я.
– Ты всегда была паршивой актрисой, так что, даже не начинай изображать из себя приму на театральных подмостках, - процедил Макс.
– Мой брат. На тебе его запах. Он легкий, едва заметный, перебиваемый запахом твоего пота и пороха. Последнее значит, что ты недавно стреляла из огнестрельного оружия, но о твоих вольных упражнениях я и так знаю, а вот о том, что ты видишься с моим родственником – нет. Но он к тебе не прикасался, что уже хорошо.