Три правила ангела
Шрифт:
Лена подошла к кровати и замерла, не зная, что дальше делать.
– А Макс где? – говорила Элиза Анатольевна так тихо и непохоже на саму себя, что Лене примерещилось, будто кто-то из-под койки шептал.
Старушка ещё так и не подняла морщинистых, будто у черепахи век, отчего стало совсем жутко.
– Он сейчас подойдёт, – облизав пересохшие губы, тоже шёпотом ответила Ленка.
– Ещё чего! – фыркнула хозяйка. – Лучше сразу помереть, чем показаться в таком виде мужчине, пусть даже он тебе сыном приходится. В их памяти нужно оставаться молодой и прекрасной. Это единственный способ отомстить им по-настоящему жестоко. Пусть любуются собственным отвисшим брюхом и вспоминают тебя, такую
– Может, с завещанием ещё подождём? – предложила Старообрядцева, понимая, что улыбки, да ещё до ушей, сейчас не к месту и не ко времени, но всё равно улыбаясь.
– Можно и подождать, – согласилась Элиза Анатольевна. – Лично я никуда не спешу. – И, наконец, открыла глаза – как всегда яркие, блестящие, удивительно молодые, и мигом перестала напоминать ссохшуюся старуху. – Вы уже перестали изображать вселенскую скорбь? Тогда присаживайтесь. У меня к вам будет три просьбы, Лена. Вы единственный человек, на которого я могу положиться. Так что придётся вам их выполнить, не отказывать же умирающей бабке в последней воле.
– Не похожи вы на умирающую, – заметила Ленка, пристраиваясь на краешке стула.
– Это я просто ещё в роль не вошла. Вот сейчас проснусь окончательно и такого «Лебедя» выдам, Павлова обзавидуется[2]. Значит, просьба номер один, присмотрите за Люком. На Махрутку надежды никакой, да у неё и ключей-то нет. А вы запасные возьмите у Макса, скажите я велела. И хоть иногда разговаривайте с ним, он очень тяжело переносит одиночество.
– Макс? – невесть зачем уточнила Лена.
– Ну, вообще-то и он тоже, – эдак задумчиво протянула Элиза Анатольевна, – но сейчас я имела в виду кота. Впрочем, и за сыном присмотреть не помешает. Считайте, моё материнское благословение у вас есть. И всё забывала сказать, будьте поосторожнее с Андреем, он не слишком порядочный человек, особенно с женщинами.
– Это я уже поняла, – хмыкнула Старообрядцева.
– Да? Это лишний раз доказывает, что вы куда умнее моего сына. До Макса это за тридцать лет так и не дошло. Впрочем, в вашей сообразительности я нисколько не сомневалась. Теперь вторая просьба. Только, пожалуйста, не сочтите меня за впавшую в маразм кошёлку. В подтверждение здравого ума и твердой памяти… Или наоборот полагается? Короче говоря, хотите, я таблицу Менделеева перескажу?
– Не надо.
– И правильно, потому что я её и в лучшие годы не знала. Послушайте, Лена, – Элиза Анатольевна взяла девушку за запястье холодной, прямо таки ледяной рукой, и Старообрядцевой опять стало страшно. – Я ведь всё-таки дозвонилась до этой Степашки. Вернее, до дома, где она живёт. Дом, по всей видимости, очень не простой. По крайней мере, пробиться мне удалось до какого-то весьма странного молодого человека, по-моему, секретаря секретаря хозяина или что-то вроде этого. Ну, я с дури и выложила ему всё про парюру. Не в подробностях, конечно, просто сказала, что драгоценности эти мои и будто у меня есть доказательства того, как они стали не моими. Наплела что-то про документы, про фотографии.
– Элиза Анатольевна! – ахнула Ленка.
– Говорю же, с дури. И разозлилась я очень, – поморщилась хозяйка. – Ну да простим мне эту маленькую слабость. Главное, что дозвонилась-то я дня за два до юбилея, потом меня уже ни с кем не соединяли, ни с секретарём, ни с кухаркой, сразу трубку бросали. А на юбилей эта Степашка явилась, хотя её я точно не приглашала. Нет, я, конечно, понимаю, проникнуть в банкетный зал много ума не требуется. Но не понятно, зачем она явилась. Сунуть мне под нос кольцо со стекляшкой? В общем, я тебя прошу, попробуй узнать адрес этой певички. Номер телефона, по которому я с молодым человеком беседовала, у меня в записной книжке, а та в столе. Помечено как «Бриллианты».
– Элиза Анатольевна, – осторожно начала Лена. – А может ну их, эти драгоценности?
– Знаете, Лена, – Старушка отпустила её руку и опять закрыла глаза. – У каждого человека есть свой ангел.
– Мне мама рассказывала.
– Ваша мама мудрый человек. А она рассказывала о правилах? Их обязательно нужно соблюдать, иначе ангел отвернётся. Не слышали? Никогда нельзя делать того, за что потом самому будет стыдно. Нельзя завидовать и желать другому зла. И никогда не жалуйся на судьбу. Просто, правда? Это тебе не десять заповедей. Мне нечего стыдиться: не крала, не убивала, даже не стучала, бог миловал. И что мужа обманывала, не стыдно, просто любовь была сильнее всего остального. На жизнь грех жаловаться, конечно, кое-что хотелось бы выстричь, но и так неплохо. А вот злоба меня так и точит, просто чувствую, как печень подгрызает. Я и тут-то очутилась из-за неё же. Избавиться надо, а то и в самом деле помру в одночасье.
– Я всё сделаю, Элиза Анатольевна, – Ленка хотела было похлопать её по руке, но постеснялась. – Адрес узнать не проблема.
– Хорошо, – кивнула старушка. – Тогда третья просьба. Очень я за колье волнуюсь. Вот других цацек не жалко, хоть бы все пропали, а его потерять страшно. Валяюсь и сама себе придумываю всякое. Вы б забрали его пока к себе. Оно лежит…
– А ну бегом отсюда! – зашипела, просунув голову в двери аквариума сестра. – Давайте, давайте! Доктор идёт.
– Где лежит, Элиза Анатольевна?
Но хозяйка только махнула рукой, мол, потом, потом, не при чужих.
Глава 7.4
Макс был мрачен и за всю дорогу от больницы ни слова не сказал, даже не посмотрел в сторону Старообрядцевой. Как будто это она виновата, что он так не вовремя отошёл кофе раздобыть, а сердитый, хоть и не такой усталый молодой врач категорически запретил беспокоить пациентку. Ленка была уверена: Петров доктору всё-таки двинет, но ошиблась, сдержался работодатель и согласился домой поехать, и подвезти предложил сам. Правда, молчал вот, злобно сигналя, подрезая по пути всех, кого можно. Кого нельзя он, кажется, подрезал тоже. Например, выруливать под самой мордой КАМАЗа, доверху нагруженного снегом, явно не стоило. А тут ещё и телефон зазвонил, Макс только чертыхнулся сквозь зубы.
– На проводе! – рявкнул в трубку и долго слушал явно оправдывающееся тарахтение, не комментируя. Лена даже заскучать успела. – Какого хрена, Андрюх? – Снова рыкнул Петров, заставив девушку вздрогнуть. – Тебе даже такую фигню поручить нельзя? Если ты без няньки пос… – Он покосился на Старообрядцеву и сердито занавесился бровями. – Если тебе нянька нужна, то какого чёрта ты вообще за дело берёшься? Да мне плевать, кто и чего им сказал! Почему ты допустил, что им чего-то там наплели? Всё, Андрюх, мне сейчас не с руки тебе сопли подтирать. И навоз за тобой выгребать тоже.
Макс швырнул телефон на торпедо, резко выкрутив руль. Ну милейший же человек! Общаться с таким одно удовольствие!
– Неприятности? – поинтересовалась Ленка, просто чтобы не молчать.
– А когда в этой богадельне были приятности? – сквозь зубы процедил Петров и с силой саданул обеими ладонями по «баранке». Правда, тут же скривился и зашипел, руки-то, наверное, болели. Да и повязки стоило поменять, бинты истрепались и были чёрными, словно он уголь грузил. – Сказал же русским языком, встреть клиентов, в ресторан своди, напои, девок пригласи, если потребуют. Что сложного? Нет же, кто-то им успел наболтать, что наша краска токсичная, а сертификаты липовые. А ты где, ядрёна вошь, в это время был? Это ж немцы, они над этими сертификатами трясутся больше, чем… И, главное, второй раз уже сделка срывается, как наворожил кто!