Три приятеля (сказка)
Шрифт:
И тут припомнилось странное утреннее гадание. Северо-восток! Вот куда нужно бежать. Эх, жаль, кости гадальные остались там в городе, рядом с мёртвым Салли. Сейчас бы не помешало уточнить нужное направление. И почему он не послушался интуиции и попёрся в этот злополучный город? Говорил же старый шаман: всегда слушай свой внутренний голос. Хотя, быть может, именно так и должно было всё случиться. Ведь жизнь в резервации была скучна и однообразна. А так хотелось посмотреть мир. Побывать где-нибудь ещё, кроме этих пыльных и жарких мест. И уж совсем не предполагал Мокасин, что нелёгкая занесёт его не куда-нибудь, а в далёкую и удивительную
Однако прежде беготня по различным штатам Америки затянулась ещё на несколько лет. Он, как мог, скрывался от властей, иногда применяя свои шаманские штучки, а иногда не гнушаясь помощью контрабандистов и других тёмных личностей. Приходилось идти вместе с ними на преступления и опять прятаться.
От них он и узнал о загадочной России. Направление – на северо-восток. Может это оно и есть? Но как попасть туда? Ведь это так немыслимо далеко. Но что такое расстояния для вездесущих проныр-контрабандистов? Каким-то запутанным образом они переправили его на Дальний Восток. А оттуда индеец без документов и знания языка умудрился добраться почти до столицы этой огромной страны и осел в Московской губернии.
Пока добирался, познакомился с цыганами и некоторое время колесил с ними. Это чем-то напоминало его племя, хотя народ этот ещё более шебутной и суетливый. Хотелось уединения, и он отстал от табора вместе с другим цыганом по имени Васька Тойго. Вдвоём они фестивалили по рязанским лесам. Иногда воровали, иногда шабашили. Но однажды, в один не самый лучший день, Ваську подстрелили из ружья пьяные охотники. Просто так, ради забавы.
Мокасин в тот день ушёл в ближайшее село разузнать насчёт какой-нибудь новой шабашки. А когда вернулся, нашёл Ваську с простреленной грудью и несколько стреляных гильз. Охотники после убийства сразу протрезвели и, испугавшись, быстро смотались по домам. Искать их теперь было бесполезно, да и кто поверит индейцу без документов.
Мокасин похоронил Ваську по своим обычаям и провёл шаманский обряд погребения. Душа Васьки легко освободилась, так как и при жизни он не обременял себя земными привязанностями и легко делился всем, что имел. Поблагодарив обалдевшего индейца, он полетел искать своих соплеменников, чтобы проститься и окончательно раствориться в Брахма-джняне.
Мокасин оставил себе паспорт Васьки. На юношеской фотке он был почти похож на молодого индейца. С тех пор Прыткий Мокасин официально стал Василием Тойго и поселился уединённо в небольшой деревеньке в Подмосковье. Там же он познакомился с волосатым Гашей, который сильно зависал на Кастанеде и жаждал откровений со стороны индейца.
Однако оказалось, что шаман шаману – рознь. Гаша не втыкался в расклады Мокасина, а тот не мог уразуметь, чего пипл хочет. Но жили они мирно.
Затем к ним присоединились Эдик и Змей. Сначала все считали, что это Эдик привёз диковинного зверя, который, к тому же, свободно говорил по-русски и мог преспокойно послать куда следует, ежели что. Но Змей всегда уверял, что он сугубо местный, только долго спал в заколдованной пещере где-то на севере страны. На том и порешили. И вот уже почти десять лет они обитают в этих краях вместе.
Воспоминания, как обрывки тумана, проплывали перед глазами индейца. Мокасин смотрел в тёмную воду озера и, в который уже раз, удивлялся, какими извилистыми путями ведёт его Дух.
Внезапно он услышал очень низкий и глухой вздох. Любой другой бы на его месте тут же наложил полные штаны, если не хуже. Мокасин сразу понял, что голос не принадлежит человеку.
– Кто ты?
– Я Дух Озера, – прошелестел голос в прибрежной траве.
– Приветствую Тебя, о Дух Озера, от имени своего племени и да будет мир среди Духов и людей! Но я слышу грусть в твоём голосе.
– Это правда, – мрачно ответил Дух. – Радоваться особенно не чему. Ведь ко мне люди приходят лишь за тем, чтобы утопиться. Это так скучно. Надеюсь, ты не собираешься сделать тоже самое?
– Увы, нет.
– Почему, увы?
– Потому, что я шаман. Мне топиться не положено. Да ты и сам говоришь, что это скучно.
– И всё же, почему? Тебе наскучила твоя жизнь?
– Не знаю, Дух. Я несколько растерян и не знаю, как сложится моя жизнь дальше.
– А разве интересно знать, что тебя ожидает? Ведь это ещё скучнее, чем топиться.
Индеец подумал немного и произнёс:
– Видишь ли, я стал плохо понимать своих Духов леса. Они что-то говорят мне наперебой. Вроде бы я всё слышу, но в душе остаётся сумбур и непонятки.
– Сумбур не в душе твоей, а в голове. Ты стал много думать, как обычный человек. А это неизбежно порождает горы бесполезных мыслей. От этого многие сходят с ума. Вспомни, чему учил тебя старый шаман. Пусти свои мысли по текучей воде. Пусть они уплывут, как осенние листья. Но не дай воде забрать тебя целиком.
– Я понял тебя. Но скажи, почему твой голос стал печален?
– Это просто. Банальная история. Пришла, понимаешь, осенью одна деревенская баба топиться. Всё как полагается: верёвка, булдыган на шею и все дела. Я не стал её разубеждать. Да она и не услышала бы. Смотрю я на неё и тошно мне. Ну, кому приятно в себе утопленников коллекционировать? Ладно, хоть со временем в ил и торф превращаются. Короче, плюхнулась эта особа в омут, а я расслабился, да забыл вовремя корягу подводную отодвинуть. И эта дура, таки, зацепилась своим булыжником за коряжину. Да так крепко! Я сколько не плескал водой, ну никак мне её на дно не отправить. Так и висит посреди воды. Ни туда, ни сюда. А по ночам её душа болтается вокруг озера и спать не даёт, зараза. Во, гляди! Она самая!
Среди деревьев показалась призрачная женская фигура. Мокасин сразу узнал её. Это она была в его сне. Фигура безучастно прошла мимо и вдруг тоненько, но противно завыла. От её голоса сводило челюсть. Будто целиком зажевал лимон. Если бы тут водились волки, то им бы стало плохо.
– Не, ну ты видал? Вот стерва! Меня вообще не слушает. Я её и так, и эдак уговаривал – ни в какую. Может, поможешь, а?
– Попробую, – ответил индеец и, не раздумывая, нырнул в чёрную воду. На ощупь он нашёл эту злополучную корягу, а на ней запутавшуюся верёвку. Ножом он перерезал её и выбрался на берег.