Три приятеля (сказка)
Шрифт:
– Змей, тормози! Человек за бортом!!!
Гаша летел вниз, обгоняя свой собственный завтрак. Лететь было страшно, и к тошноте прибавилась икота.
– Вот, блин, почти как птица лечу в свободном полёте, а радости – ноль. Ну что за облом такой, а? – думал он невесело, прикидывая: где мягче разбиться: на травке или на песочке?
Змей тоже заметил стремительно уменьшающегося Гашу и ринулся за ним в погоню. Высота была приличной, поэтому Гаша не успел
Выходить из крутого пике было тяжело, но необходимо. Было бы грустно так быстро закончить путешествие, не пролетев и половины пути. В спине заныл, развивающийся потихоньку, ревматизм. Змей закряхтел, сжал зубы до свирепого скрежета, но достойно справился с этой фигурой высшего пилотажа и вышел на горизонтальный полёт.
Гаша сидел в уголке корзины в полной прострации и ритмично икал. Индеец на всякий случай привязал его верёвкой к толстой жерди и стал высматривать место для срочной посадки. Дальше лететь было нельзя. Так можно и человека угробить. Да и Змею нужно было передохнуть после такого экстремального пилотажа.
Под ними сейчас виднелась довольно приличная река, кое-где имеющая широкие разливы с островками. Мокасин посмотрел карту. Ага, речка Проня. А вон и островок подходящий. Индеец показал Змею на этот остров. Тот понимающе кивнул. Приземлились несколько жестковато, отчего Гонзалес, мирно спавший на дне корзины, кубарем выкатился из оной и сразу вскочил в боевой стойке.
– Стоять всем! Замочу гадов!
Но, увидев, что никто им не угрожает, протёр глаза и с удивлением спросил.
– Что такое? Уже прилетели?
– Почти, – ответил Мокасин и рассказал о воздушных пируэтах и вынужденной посадке.
Эдик нахмурил лоб и стал сверяться по карте. Выходило, что пролетели они за сегодня всего лишь треть от намеченного на день. Это, конечно, маловато, но не смертельно. Особенно торопиться было некуда. Надо как-то приводить в чувство пипла. Индеец решил поискать знакомые травки и углубился в лесок. Эдик достал припас, пытаясь покормить Гашу щами деда Анисима. Но это было бесполезно. Гаша сжал зубы и лишь отрывисто икал.
Вскоре из леска послышался тонкий свист. Это был индеец. Он явно что-то нашёл. Эдик оставил пипла под присмотром Змея и скрылся среди деревьев. Мокасин стоял у большой сосны и внимательно за чем-то наблюдал. Эдик подошёл ближе, стараясь ступать тихо и незаметно. Мокасин молча указал в глубину леса.
Эдик открыл от удивления рот. Не очень, правда, широко. На миг ему показалось, что он всё ещё спит. Посреди круглой поляны стояла натуральная избушка на самых, что ни на есть, натуральных курьих ногах. Ноги иногда переминались и почёсывали одна другую. Было прикольно. И странно. Внезапно кто-то положил им на плечи тяжёлые руки и по-хозяйски произнёс:
– Здорово, сынки. Каким ветром сюда занесло?
Парни не испугались. Только Эдик сильно побледнел, а Мокасин ещё сильнее удивился: кто это сумел подкрасться к нему сзади, а он и не почувствовал? Перехитрить шамана совсем не просто. Они медленно обернулись и обомлели.
– Ну, ни хрена себе! – вырвалось у Эдика и он тут же извинился. Перед ними стояла дама. Правда, весьма своеобразная, но всё-таки дама. Это была настоящая баба Яга.
– Конечно настоящая! – уверенно произнесла она, прочитав их мысли. – Только не Яга, а Марфа Кузьминишна. Но во всём остальном самая настоящая. Можете потрогать.
Эдик почему-то смутился. Тётка была, конечно, в годах, но выглядела вполне сносно. Принадлежность к колдовскому роду выдавала лишь метёлка, вовсе неуместная в лесу, и разноцветные глаза. Один был совершенно чёрный, а второй – самого обычного василькового цвета.
– Что, парни, языки проглотили?
Эдик опомнился первым. Всё же дамы были его стихией. Он вежливо расшаркался и произнёс приветственную речь, по привычке сдобрив её испанскими оборотами. Бабку это нисколько не впечатлило, и она повторила свой вопрос:
– Ну, так чего тут забыли? Только не говорите, что заблудились. По вашим хитрым физиономиям вижу, что это не так.
– Правда ваша, мадам. Мы, знаете ли, путешественники. А на ваш островок залетели сугубо по аварийным причинам. С товарищем нашим худо. Морская болезнь у него и даже алкогольные микстуры не помогают. Только ещё хуже стало.
– Ну, от этой гадости кому хошь плохо сделается. И где этот ваш товарищ?
– А на берегу, вместе со Змеем.
– Какой ещё Змей? Уж не Горыныч ли?
– Он самый. А откуда вы его, простите, знаете?
– Да вот бабка моя, тоже потомственная колдунья, рассказывала мне как-то про одного Змея. Только тот в пещере далёкой был конкретно заколдован. Никак ей не удавалось его расколдовать. Так и оставила его там. Как же у вас это получилось?
– Да он сам к нам прибился. Сказал, что колдовство то временное было. Вот и кончилось. Теперь он свободный Змей.
– Ладно, топайте на берег, а я сейчас кое-чего прихвачу, да приду, посмотрю вашего страдальца.
Бабка пошла к избушке пешком, не желая летать на метёлке при посторонних. Индеец восхищённо смотрел ей в след и чувствовал, что шаманить она тоже умеет крепко. Вообще-то с такой надо держать ухо востро. Женщины-шаманы – шибко хитрый народ. На всякий случай он переломил четыре рыбьих кости и, поплевав на них, кинул на четыре стороны. Не ахти, какой приёмчик, но всё спокойнее. На берегу Змей широко раздувал ноздри и тревожно принюхивался.