Три прыжка Ван Луня. Китайский роман
Шрифт:
Чеканщик Хэ первым побежал по тропинке, которая огибала пруд и — в обход главной дороги — вела к женскому лагерю. У подножия Женского холма все остановились и сбились в кучу. Хэ крикнул: «Что будем делать? Надо бы, братья, их обмануть. Мы, мол, пришли, чтобы с ними помолиться».
«Пошлем кого-нибудь — пусть скажет им, чтоб собрались вместе!»
Тут кто-то крикнул: «Ужас!»; выбился из толпы — то был молодой человек — и повернул назад. Хэ нежно проворковал: «Я их предупрежу, а вы идите за мной!» И помчался вперед, братья же — смиренно скрестив руки на груди, опустив головы, выстроившись друг другу в затылок — начали медленно подниматься на холм; сухое стрекотанье сверчков сопровождало их шепот: «Омитофо, Омитофо!»
И вот они уже на Женском холме, под тяжелыми лиственными кронами. В тени деревьев копошилась та особая человеческая масса, при виде которой братья почувствовали, что сердца их стали сжиматься судорожнее, медленнее, такими мощными толчками разгоняя кровь, что и мягкая земля под ногами закачалась в том же ритме, все дальше распространяя
Ма Ноу шагал по дороге к подножию затененного листвой холма. Широкой ладонью разгонял клочья серой пелены, еще висевшие в небе; с торжественной невозмутимостью парили над его головой белые лебеди света.
Как же вдруг начал сотрясаться Женский холм!
Тысячекратный вопль качнулся над долиной и полетел назад, отброшенный другими холмами.
И раз десять повторилось кошмарное: звериное рычание, треск раздираемой ткани, рев — смешанные с обезумевшими высокими голосами.
Ослепленные страхом тени метались, пытаясь вырваться из-под кроны катальпы, — а их рывками возвращали назад.
Как после этого минутного неистовства рассыпались, цепляясь за гребни кустарника, тряпичные — белые и цветные — комки, как они упали в мох, как беззвучно покатились вниз по склону!
На холме воцарилась странная тишина: прерываемая долгими скандирующими стонами, кошачьим душераздирающим визгом, музыкой задыхающегося бессилия, которое кусает себе пальцы, от которого сердца съеживаются, будто их окунули в уксус, а отчаяние становится одержимостью, заставляющей тела биться в корчах.
И потом гулкие мужские голоса в долине: «Ма Ноу, Ма Ноу, дракон летит! Ма Ноу, там ведь наши сестры!»
Внизу, на узкой дороге к лагерю, бушевала толпа; братья прислушивались к тому, что делается на холме, переглядывались; затыкали уши, били себя кулаками в грудь. Над головой Ма Ноу что-то взорвалось. Когда люди окружили его, ему показалось (больше, чем на мгновение), будто сам он — Владыка Преисподней с сотней рук, плетей, змей; и будто он гонит охваченные лихорадочным возбуждением души меж стен Ледяного Ада, к ненасытной Непреодолимой Реке, гонит от всех зеркально-гладких стен [120] ; они хрипели и скалились, он же переполнялся радостью, размахивал чашей-черепом. От этой картины, внезапно надвинувшейся на него, кровь стыла в жилах. Но уже мазнуло кистью, смоченной Слабостью, по всей внутренней поверхности его головы. Почти теряя сознание, падая, он все-таки успел осознать, чт о с ним происходит, охнул, чудом удержал равновесие, выпрямился.
120
… меж стен Ледяного Ада, к ненасытной Непреодолимой Реке, гонит от всех зеркально-гладких стен…По буддийско-даосским представлениям, ад ( ди-юй,«подземная тюрьма») находится глубоко под землей на дне океана и состоит из многих ярусов-отделений. «Непреодолимая река», как считают буддисты, кишит ожидающими добычи змеями. Стражники ада загоняют грешников на мост, откуда они падают в эту реку.
С холодным огнем в глазах оглянулся вокруг. Ощутил: толчок, с которым сверкающее сознание собственной власти выскочило из него, стукнулось о землю, бросило назад холодный взгляд.
«Так нужно. Я беру это на себя».
И два глубоких вздоха. Он, все еще оглушенный, обернулся; долина цвела как прежде. Он с затаенным страхом понял, что нечто неведомое вышло из него — и одержало над ним верх. И — что он победил Ван Луня. Одурманивающий ужас медленно вливался в костный мозг.
В зарослях мисканта лежат смущенные братья. Слабые мольбы о помощи с Женского холма. Ма Ноу увлек свою паству на ложный путь.
С пустым, ничего не видящим взором брел Ма Ноу, переступая через тела, отворачивая лицо.
Они вжимались своей плотью в землю. Холм потрескивал — напротив, против них.
Неподвижность, много часов подряд; освящаемая солнцем глушь. Из хижин на Женском холме неслышно выползали умиротворенные вздохи, просачивались в щели между досками, завивались колечками: словно дым, или заблудившийся взгляд, или замирающий звук гонга под лиственной крышей.
Когда солнце стало светить горячее, в долине, перед хижиной Ма Ноу, загудели раковины-трубы, пятью пять раз, с перерывами: сигнал к общему сбору.
Листья травы качнулись, стебли сдвинулись, и выгнулись дугой спины, показались головы.
На Женском холме еще долго ничто не шевелилось. Но потом и там меж деревьями замелькали белые, цветные пятнышки. И началось: мельтешение черных мужских силуэтов, перемешивание
В мгновение ока сестры — смеющиеся, с пружинистыми движениями — рассеялись между благочестивыми братьями, широким полукружием заполнили пространство, в котором еще пронзали воздух обугленные мачты священного корабля. Ма Ноу, в сернисто-желтом и красном, быстро и твердо прошел в середину взволнованной толпы, вобравшей в себя всех.
Он не поморщился, когда, начатая неизвестно кем и подхваченная многими женскими голосами, звонко и сладостно полилась над цветущим полем «Песня радости»: та всем хорошо известная песня, которую поют нежные обитательницы «расписных домов», зазывая гостей на свои украшенные резьбой лодки.
Ма Ноу заговорил: «Между нами, дорогие братья и сестры, должен царить мир. И пусть ничто не обременяет нас, ибо мы плывем к Золотым островам [121] . Мы хотим восстановить древний союз иньи ян. Я счастлив, что вы прислушались к моим словам, и не забуду об этом, даже если мне удастся овладеть Пятью Драгоценностями. Мы останемся поистине слабыми. Мы будем следовать Дао, прислушиваться к нему. Неустанно молитесь, и тогда обретете великую магическую силу, которая вас не покинет. Не мастерите понапрасну, как делал старик из Лу [122] , деревянных коней, начиненных металлическими пружинами, чтобы ездить на них верхом или запрягать в повозки. Таких коней вы не сотворите из своих душ — душ, которые живут в ваших легких, в вашей бурлящей крови, в ваших мягко вибрирующих кишках [123] . Вам достаточно будет заиграть, выйдя в поле, на флейте — и потеплеет воздух, и пробьются ростки зерна. А еще вы сможете, дуя в тростниковую трубочку, приманить тучи к северо-западу — и выпадут дожди, и возникнут тайфуны. Восемь скакунов уже стоят наготове, шестнадцать остановок делает на своем пути Солнце: придет день, когда вы отправитесь вслед за ним, верхом на этих скакунах [124] .
121
…ибо мы плывем к Золотым островам.Три Благословенных Острова, расположенные, согласно преданию, где-то в Восточном море, на которых обитают феи и бессмертные.
122
…как делал старик из Лу, деревянных коней, начиненных металлическими пружинами, чтобы ездить на них верхом или запрятать в повозки.Имеется в виду Чжугэ Лян по прозвищу Дремлющий Дракон, историческая личность, военный советник Лю Бэя, основателя династии Шу-Хань (221–263). Он родился в Шаньдуне, на территории древнего царства Лу, в 181 г., в молодости был отшельником, потом прославился как выдающийся стратег и инженер. Чжугэ Лян является одним из главных героев классического китайского романа «Троецарствие», где, в частности, рассказывается, что незадолго до своей смерти, во время войны с царством Вэй, он соорудил «деревянных быков и самодвижущихся коней» для подвоза провианта (Ло Гуань-чжун. Троецарствие.М., 1954, т. 2, глава 102).
123
…душ, которые живут в ваших легких, в вашей бурлящей крови, в ваших мягко вибрирующих кишках.По китайским представлениям, человек обладает тремя душами хунь, определяющими функции сознания и мышления, и семью душами по, обуславливающими жизнедеятельность организма. Де Гроот упоминает еще о пяти душах- шэнь, обитающих во внутренних органах, и о душе, идентифицируемой с кровью (De Groot, The Religious System of China, vol. IV, p. 79–80). Легкие считались вместилищем справедливости и духовных помыслов, кишки — вместилищем сострадания и любви.
124
…отправитесь вслед за ним, верхом на этих скакунах.В Китае было распространено представление, что все духи умерших возносятся на небеса верхом на коне.
Оставайтесь бедными, но будьте радостными, не лишайте себя ни одного из земных удовольствий, чтобы вы не тосковали по ним и чтобы дух ваш не становился нечистым и тяжелым. Вас, сестер моих, вижу я здесь: вас, цариц нежных наслаждений; вы много сделали для того, чтобы наша жизнь стала такой, какова она ныне. Вы не допустили, чтобы сердца наши обратились своими отверстиями к пустому межмирному пространству. Я был плохим сыном восемнадцати провинций, когда доверился мудрости чуждого нам Шакьямуни и променял на его Небеса Блаженства ваши — наши — цветущие небеса. Мы уже взошли на первую ступень лестницы, ведущей к Западному Раю. И то, что вы, расколотые дыни, подарили нам, мы с благодарностью принимаем. Мы благодарны вам, очень благодарны. Отныне я буду называть вас, и себя в том числе, „расколотыми дынями“. Все мы. живущие у болота Далоу, будем называть себя так».