Три прыжка Ван Луня. Китайский роман
Шрифт:
Была зима. Огромная свита, сопровождавшая ламаистского «Папу», продвигалась вперед медленно. Лишенные деревьев степи казались бесконечными. Над поверхностью жесткой земли кое-где выступали только кустики, жалкие сосны и ели. Дул холодный ветер. Четверо монахов несли драгоценный украшенный росписью и резьбой паланкин с желтыми шелковыми занавесями: святой, поджав под себя ноги, неподвижно сидел внутри, на красной подушке, с непокрытой бритой головой. У него были большие, искусственно удлиненные уши; носил он черное, расшитое голубым шелковое одеяние с широкими, отороченными мехом рукавами. Перед ним лежали листы из Канджура [210] .
210
Канджур— одна из двух основных канонических книг ламаизма, наряду с Танджуром (комментариями на тексты, включенные в Канджур); оба канона были составлены к XIV в.
Вокруг
Все темные таинства храмов сопровождали ламу. Священнослужители, выстроившись вдоль дорог, по которым обычно проходили только торговые караваны с плиточным чаем и тюками шелка, потрясали ужасными «ручными барабанами»: каждый такой инструмент состоял из двух человеческих черепов, соприкасающихся макушками и обтянутых кожей.
В паланкине, справа от таши-ламы, стояла великолепная чаша из человеческого черепа [211] — оправленная в золото и с выпуклой золотой крышкой; она покоилась на треугольной подставке черного мрамора; с трех сторон бело-золотую чашу поддерживали каменные человеческие головки — красная, синяя и черная.
Время от времени, когда караван останавливался, чтобы совершить молитву, гудели трубы из бедренных костей; они заканчивались бронзовыми насадками с широкими «ноздрями»; издаваемые ими звуки напоминали ржание того коня, который возносит духов умерших к Небесам Радости.
211
…великолепная чаша из человеческого черепа…Чаши, сделанные из человеческих черепов, ламаисты ставили на свои алтари.
Богатые паломники, в остроконечных желтых фетровых шапках с байковыми «гребешками» сзади, шли пешком вслед за запряженными яками телегами, в которых тряслись чудовищно большие, изготовленные с несравненным искусством «молитвенные барабаны» [212] .
Завершали процессию небольшая группа местных тунгусов и пятьдесят сотен императорских солдат. Караван двигался на северо-восток, мимо голубого озера Цомапхам, на дне которого в бирюзовом шатре живет бог Шива.
212
Молитвенные барабаны— имеются в виду хурдэ— полые, обычно металлические цилиндры, в которые закладываются молитвенные тексты. Такие цилиндры бывают диаметром и высотой от нескольких сантиметров до нескольких метров. Через центры крышки и дна цилиндра пропущена ось, вокруг которой все сооружение может вращаться. Считается, что один оборот цилиндра равнозначен прочтению всех заключенных в нем молитв и священных текстов.
Над озером, ни на что не похожая, вздымалась ледяная вершина священной горы Кайлаш. После многих дней пути караван достиг заснеженных полей в предгорьях Кукунора [213] . Теперь начались снежные бури, которых все так боялись. Священный караван, спускаясь в долины, огибая горы, повсюду наталкивался на следы белой смерти: трупы животных, человеческие останки. Здесь на каждом перевале попадались флажки и кости, оставленные в качестве приношений для «ужасных божеств».
213
Кукунор —горный хребет в Китае, в составе Наньшаня.
И эти «ужасные божества» тоже конвоировали благородных странников из Ташилунпо. Ямантака [214] , самый устрашающий демон, алчно кричал в бурю над бескрайними безлюдными просторами, нападал на яков, мулов и людей: божество с головой быка и с пирамидой из девяти голов, с шестнадцатью ногами и тридцатью четырьмя руками. Пуская в дело все свои ручищи сразу, он кидал железные копья, в клочья разрывал человеческие тела, пожирал сердца, лакал кровь; и распространял ужас из своей крепости, которую мог покинуть через любую из шестнадцати дверей. Священнослужителям и святым он ничего не мог сделать: потому что иначе женские демоны Преисподней, заклятые магами, ополчились бы против него самого.
214
Кумбум —город недалеко от Синина, центра нынешней провинции Цинхай. В Кумбуме (по-тибетски Гебем Гонба) по преданию родился Цонкапа; в 1577 г. здесь был построен монастырь, и вскоре город стал одним из крупнейших ламаистских центров, местом паломничества.
В этих мрачных краях караван продвигался медленно. Наконец — с благодарственными молитвами — все вступили в область Амдо, прилегающую к границе императорской провинции Ганьсу. И вошли в великолепный, укрытый в долине монастырский город Кумбум [215] .
215
Ямантака, самый устрашающий демон…Согласно буддийскому преданию, в горах Тибета когда-то жил святой отшельник. Он был убит двумя разбойниками, но ожил и приставил к своим плечам голову убитого ими же быка, после чего стал ужасным демоном-людоедом по имени Яма, нападал на людей. Тогда тибетцы призвали на помощь своего покровителя бодхисаттву Манджушри. Тот, чтобы победить Яму, сам принял облик ужасного чудовища по имени Ямантака («Победитель Ямы»), у которого было 9 голов, 34 руки и 16 ног. Яма спрятался в башне с 34 окнами и 16 дверьми, построенной им самим. Ямантака руками закрыл окна, а ногами — двери и стал проповедовать Яме буддийское учение. Яма раскаялся, принес клятву защищать всех верующих буддистов и был назначен «Владыкой Смерти в Преисподней». Его сестра стала надзирать в Преисподней за женщинами-грешницами. Существуют ритуалы для умиротворения так называемых «ужасных божеств», важнейшим моментом которых является взывание к Ямантаке.
216
…учителя праведности, святого Цонкапы…В период средневековья в Тибете существовало множество ламаистских школ. Наиболее крупная из них, Гэлуг-па, была основана в конце XIV — начале XV вв. Цонкапой (1357–1419). С XVI в. главы этой школы стали носить титул далай-ламы. В середине XVII в. пятый далай-лама Агван Лобсан Джамцо (1617–1682) подчинил своей власти все основные районы Тибета, который таким образом превратился в теократическое государство. При пятом далай-ламе возник и институт панчэн-лам. Цонкапа после смерти был канонизирован и входит в ламаистский пантеон.
Желтый Бог оставался здесь до конца зимы. Мир временно получил новый центр. Сюда теперь устремлялись потоки паломников, здесь заканчивались пути караванов. Один монгольский князь, до макушки которого соблаговолил дотронуться Палдэн Еше, подарил ему три сотни коней, семьдесят лошаков, сотню верблюдов, тысячу отрезов парчи, сто пятьдесят тысяч серебряных лянов [217] . Для беднейших же и просто бедных таши-лама по тысяче раз на дню безвозмездно возлагал свою руку на окрашенные шафраном книжные листы. Та область счастливо смаковала милости Бога, без устали расточавшего себя.
217
…подарил ему три сотни коней, семьдесят лошаков, сотню верблюдов, тысячу отрезов парчи, сто пятьдесят тысяч серебряных лянов.Этот случай описан в: Koeppen, Die lamaische Hierarchies., S. 219.
зима и начало весны. Почетный эскорт из десяти тысяч солдат выступил навстречу святому тибетцу, понадобилось еще шестьдесят дней, чтобы чудесный караван, к которому теперь присоединились наследник престола и имперский представитель в Тибете, чен-ча хутухта, пересек западные провинции, преодолел Великую Стену и приблизился к беломраморной, звенящей птичьими голосами летней резиденции в Мулани [218] . Вступив в императорский сад, великий лама уже не нуждался в том, чтобы над ним несли зонт: над всей дорогой на расписных столбиках были натянуты шелковые полотнища — пышно-складчатый, украшенный вышивками тент, с обеих сторон дорогу окаймляли высокие — до неба — черные кипарисы и изящные туи. Красные и белые цветы лотосов устилали влажно-блестящую коричневую землю, по которой должны были ступать подошвы высокого гостя.
218
Мулань —летняя императорская резиденция в Жэхэ: охотничий парк и дворцово-парковый ансамбль на расстоянии семи дней пути к северу от Пекина, у Великой Китайской стены. Близ резиденции находится несколько крупных монастырей в китайско-тибетском стиле. В 1780 г., специально к приезду таши-ламы, здесь был построен новый дворец в стиле резиденции самого таши-ламы в монастыре Ташилунпо.
Но таши-лама остановился у железной решетки. Он не хотел повредить цветы. И в тот теплый день чуть ли не на полчаса застыл у открытого входа. Всё застопорилось; служители торопливо подметали дорожки; Палдэн Еше печально наблюдал за их работой; сопровождавшие его настоятели и монахи тоже ждали с опущенными головами, неприятно пораженные столь варварским обычаем.
А когда тибетский «Папа», уже войдя в парк, увидел у ствола кипариса кучку сметенных с дороги маленьких цветочных трупов, он не мог сдержать себя: в ужасе остановился, подошел к куче и, не обращая внимания ни на блистающих золотом придворных, ни на поющий и размахивающий флажками хор, опустился на колени на голой земле, стал перебирать цветок за цветком своими дарующими благословение руками.