Три сестры, три королевы
Шрифт:
– Боль есть, но святыня смягчила самое худшее.
Он осенил себя крестным знамением.
– Я проведу всенощное бдение, но тебе надо выпить крепкого эля и поспать.
Я киваю в ответ.
– А потом, после его крещения, мы устроим многодневные празднества, с турнирами и пирами в его честь.
– Такие же, как…
Он знает, что я думаю о празднествах в Вестминстере в честь сына Гарри.
– Еще лучше, – отвечает он. – А я отправлю гонца в Англию, чтобы тебе выслали твою часть наследства, чтобы ты могла надеть свои драгоценности. Так что, дорогая, выспись и скорее поправляйся.
Я возвращаюсь в постель и касаюсь пальцами
Дворец Холирудхаус,
Шотландия, осень 1512
Я слишком нездорова для участия в великом праздновании в честь рождения нашего сына и наследника, да и Яков занят отчаянной борьбой за сохранение мира между королями, забывшими о своем долге перед Всевышним. Он не может созвать христианских монархов на крестовый поход против неверных, если короли предпочитают выяснять отношения между собой. И самым главным скандалистом, со всей очевидностью, является Фердинанд, отец Екатерины Арагонской.
Я пишу Екатерине как сестре и как королеве, прося ее повлиять на Гарри в сохранении мира. Мне непросто писать ей длинное письмо собственной рукой, потому что я снова беременна, но на этот раз меня мучает ужасная слабость. Ребенок располагается низко, и я страдаю от болей в спине и стреляющих болей в животе. Однако мой муж Яков настаивает на том, чтобы я воззвала к Екатерине и постаралась убедить ее и моего брата не нарушать мира и убедить Гарри присоединиться к Якову в походе в Святую землю, а не ко вторжению во Францию вместе с Фердинандом.
– Скажи ей, что я сторонюсь греха, – говорит он. – Расскажи ей обо всем. Скажи, что ты снова беременна и что для того, чтобы я смог исполнить свое обещание и защитить тебя от проклятья, я должен отправиться в крестовый поход.
Никто не ратует за мир больше моего мужа. Никого больше не обуревает такое страстное желание устроить крестовый поход. Самое обидное в этом то, что он никому не может сказать, по какой причине это так важно для него. Он не может доверить собратьям-королям свой греховный секрет или поделиться страхом перед проклятьем Тюдоров.
Потеряв ребенка, девочку, которая родилась раньше срока и была слишком мала, чтобы выжить, я присоединяюсь к нему в опасениях. Мой муж прав, и я в этом уверена. Теперь я убеждена в том, что мы должны загладить свои грехи, и ни я, ни Екатерина, ни даже моя младшая сестра Мария не сможем жить в покое, безопасности и уверенности за будущее наших детей, пока Иерусалим не вернется христианам. И тогда исчезнет проклятье Тюдоров и Яков получит прощение своих грехов.
Замок Стерлинг,
Шотландия, весна 1513
Однако ничто не может помешать планам моего брата напасть на Францию. Он не отказывается от своих замыслов даже из опасений перед нападением моего мужа на его северные границы. Я оскорблена одной только мыслью о том, что соглашение о вечном мире, подписанное в честь заключения моего брака, может быть нарушено. Гарри же просто присылает к нам своего представителя с приказом Якову не нападать на Англию, пока Гарри будет занят завоеванием Франции.
Ему не следовало бы никого присылать к нам, потому что Яков никогда не опустился бы до поступков, противоречащих кодексу чести, и никогда не станет нападать первым. Однако он находится в союзе с Францией, которая пообещала возместить ему убытки от карательных рейдов и, более того, дать средства на организацию крестового похода, когда с Гарри будет покончено. Мой брат совершает огромную глупость, затевая войну с Францией, потому что первым делом его противники подкупят его соседей, чтобы те восстали против него. Неужели он не видит, что эти острова должны жить в мире? Мой маленький сын является его наследником! Неужели он пойдет войной на его отца? Неужели пожелает уничтожить собственную сестру и ее мужа?
Яков проводит Великий пост в монастыре. В отличие от моего брата, выставлявшего напоказ свою набожность и приверженность к Закону Божию, и Екатерины, которая всегда была увешана распятиями, мой муж – истинный, искренний верующий. Доктор Николас Уэст, провозглашенный миротворец и хитроумный дипломат, отправляется из Лондона в далекое путешествие, чтобы обнаружить, что моего набожного мужа нет на месте и ему придется иметь дело со мной.
Во время весьма скромного ужина, потому как был последний день Великого поста, он не умолкая рассказывает о том, каким высоким стал мой брат Гарри и какой он теперь красавец. Он даже будто бы случайно проговаривается, что вобрал в себя черты нашей матери, знаменитую красоту Плантагенетов, но не обошел и наследие Тюдоров, взяв себе их телосложение. Это звучит довольно смешно, потому что и моя бабушка, и отец были темноволосыми, худощавыми, обладали зловещими улыбками и им катастрофически недоставало обаяния. По его словам, Екатерина тоже вошла в полный расцвет и теперь сказочно хороша. Интересно, не беременна ли она снова? Однако я не могу спросить об этом доктора Уэста, и мне остается только гадать, сумеет ли она выносить ребенка до полного срока. Доктор Уэст продолжает рассказывать о том, как все восторгаются красотой своей королевы, ее здоровьем и ее плодовитостью. Я киваю в ответ: люди всегда так делают, и их похвалы не означают решительно ничего.
Доктор Уэст хвастается успехами Гарри в управлении королевством. Я закатываю глаза, но не говорю ни слова о том, что мой муж живет ради своего королевства. Он тоже великий композитор и поэт, мой влиятельный правитель, с той только разницей, что он не тратит время впустую, как это делает мой брат. Тогда доктор Уэст переходит к похвальбе кораблям, которые строит мой брат. Здесь я уже не выдерживаю и прерываю его, чтобы рассказать о тех суднах, которые придумал и построил мой муж, и что «Михаил Великий» – величайший из судов, спущенных на воду. Мне тогда кажется, что еще немного – и мы начнем перепалку, а для него мои слова были не более чем хвастовство величием собственного королевства, Шотландии. Поскольку во время Великого поста нас не развлекают музыканты и танцоры, я рассказываю ему, что у нас очень набожный двор и что после ужина мы собираемся идти в часовню. Встав из-за стола, мы расстаемся безо всякого сожаления.
Во время пасхального пира настроение не улучшается. Конечно, возможность снова есть мясо очень приятна, но ее одной недостаточно для смягчения противоречий между нами. На второй день Пасхальной недели мы чуть не схватываемся с доктором Уэстом, когда он мне прямо заявляет о том, что полагается на меня, рассчитывая на мою ответственность перед своим родом английских королей, в том, чтобы я вынудила Якова сохранить мир между нашими королевствами.
– Вы должны быть верной ему, – напыщенно заявляет мне он. – Вы должны любить его по-сестрински, как и свою младшую сестру, королеву.