Три сказки о Городе Теней, и одна – о прекрасной принцессе
Шрифт:
И спокойней и уверенней в будущем благополучии своих детей чувствуют себя подданные Повелителя.
Сверкнуло что-то в глазах отца прекрасной Камиллы. Нахмурил он густые брови:
– Это – ты сам додумался?
– Нет, о великий Борбасс. Этот ответ принадлежит моему отцу. Но я полностью согласен с ним – мудрый Правитель в первую очередь должен заботиться о благе своих подданных. Потому что именно благодаря им – простым землепашцам, кузнецам, гончарам… да и всем остальным, с виду таким ничтожным, подданным – на самом деле богатеет Держава! И если брать с них налогами больше, чем
– Хм-м… Я вижу, что неплохо ты образован. Рад за твоих родителей – достойно выучили они сына. Ну а теперь – вопрос последний.
Почему ты здесь? Почему не боишься умереть?
Долго на этот раз думал шахзоде, опустив очи к земле.
Но всё же, когда поднял их на Борбасса, не было в них страха:
– Я здесь, о великий Борбасс, потому что больше жизни люблю твою дочь Камиллу! И если не отдашь ты её за меня – не страшно мне и умереть! Поэтому и не боюсь я твоих лучников – не так страшна мне смерть, как твой… Или – её отказ!
Глубоко вздохнул грозный Борбасс. Откинулся своим огромным телом на трон. Снова погладил себя ладонью по бороде кудрявой, покачал головой.
– Засчитан твой ответ, шахзоде Анвар.
То, что ты верный товарищ, и чувствуешь ответственность за людей, что подчиняются и верят тебе, мне рассказала дочь.
То, что ты предусмотрителен, и не кидаешься очертя голову в недра бесплодной пустыни, я видел и сам.
То, что ты разумно подходишь к изучению тонкостей незнакомой страны, я понял вчера. А то, что способен и готов находить оригинальные решения, я понял только что. Ещё я понял, что ты и быстр и неутомим – не пролёживаешь часами на курпачах, поглощая сладости, попивая шарбет, да ублажая взор танцами прекраснейших девушек. Хотя и мог бы – в силу происхождения… И, наконец, вижу я, что сейчас ты сказал правду.
Словом, не нахожу я причины, по которой мог бы отказать тебе.
И вот тебе моя дочь. И моё благословение.
Хлопнул тут в ладоши великий Борбасс.
Вселенная раздалась и снова сомкнулась вокруг Анвара!
И оказался он сидящим верхом на своём верном жеребце, а на руках у него, в хеджабе, да шальварах, какие носили все женщины страны Иброхимбека – прекрасная Камилла. Уж её-то крохотную ступню точёной формы, чуть выглядывающую в золотошвейной туфельке из-под покрывала, Анвар ни с чьей бы не спутал, даже если бы не звучал в ушах перезвон хрустальных колокольчиков: смех любимой!..
И очутились они, оказывается, прямо перед входом во дворец Иброхимбека: впереди дворцовая стража, позади – шум и гам базара на придворцовой площади.
А Камилла тут и говорит:
– Анвар! Отец велел тебе на память кое-что передать. Он сказал, что ты поймёшь! – и передаёт ему две золотые монеты…
Вспомнил тогда снова Анвар – и хитринку в глазах отрубленной головы драконьей, и загадочную ухмылку слишком уж много знающего караванбаши, и…
Понял он всё.
Приказал тут Анвар подбежавшим с поспешанием стражникам позаботиться о коне, сам же, с Пэри его мечты на руках, пошёл прямо к отцу в тронный зал.
Отец, увидев, что сын не с пустыми руками, тут же отослал весь почтенный Диван по домам – это-то дело поважней всех остальных!
Сын – с добытой невестой!
– Здравствуй отец! Позволь представить тебе любимую избранницу мою!
– Здравствуй, сын! Приветствую и тебя, о незнакомка, избранница моего сына.
Анвар вдруг почувствовал, как зашевелилась Камилла на его руках, понял чего она хочет, и опустил её на пол.
Отвесила тут его невеста отцу его низкий поклон, и говорит, а голос – словно ручейки журчат, или пташки по весне поют:
– Здравствуйте, о мудрый падишах Иброхимбек! Я, Камилла, невеста вашего сына, хочу поблагодарить вас за то, что воспитали столь замечательного мужчину, и умного, и терпеливого, и… Красивого! Силой своей любви и разума сумевшего понравиться моему отцу, повелителю пустыни Каракорум, могучему Борбассу, который шлёт вам через меня, о падишах Иброхимбек, свой привет, и выражает восхищение и почтение!
– Благодарю тебя за приветливые слова, о достойнейшая дочь своего отца. Поднимись же с колен… Дай заключу тебя в объятья… – Падишах дважды чуть прижал молодую к своей могучей груди. Затем чуть отстранился, улыбнулся. Глянул хитро сощуренным глазом на сына:
– А повезло тебе, безрассудный мальчишка! Твоя хоть ходит… А мне мою Мафтуну так и приходилось на руках носить, пока хвост не превратился в ноги!
– Папа?!.. – только и смог вымолвить поражённый Анвар.
– Да, я знаю, что я – папа. Уже двадцать лет как. – Иброхимбек весело рассмеялся, да развернул принцессу к сыну, – Иди же, иди дочь моя, в объятия своего избранника! У вас теперь будет множество забот!
А уж организовать вам самую пышную в мире свадьбу – моя забота!
Свадьба и правда, была такая, что не упомнят ни жители Столицы, ни падишахи-соседи, которых пригласили, конечно, всех.
И повесил Анвар одну золотую монету, возвращённую тестем, на шёлковом шнурке себе на грудь – рядом с ладанкой, которую дала ему в детстве мать. А вторую – приготовил, чтоб подарить первенцу их с Камиллой.
И появились через положенное время у падишаха Иброхимбека внуки и внучки, в которых он души не чаял, и баловал всячески. И передал он в руки Анвара с облегчением – годы, всё-таки! – нелёгкое дело управления Государством и Столицей, а сам с любимой женой удалился в малый дворец в соседнем городе…
И когда первенец Анвара, мирно и мудро правившего все эти годы своей страной, пришёл к отцу своему рассказать, что влюбился в Пери воздуха, не пытался Анвар чадо своё вразумить – а только хитро себе в седые теперь усы, ухмылялся!..
3. Конан и Город Теней.
(Отрывок из романа «Конан и Волшебник с Севера»)
Проснувшись, Конан сладко потянулся.
Впрочем, не совсем сладко: рука тут же откликнулась несильной ноющей болью. Ничего – главное, двигалась она уже нормально, и чувствительность в пальцы вернулась.