Три стороны моря
Шрифт:
Именно здесь, в сухом гроте, Ба-Кхенну-ф провел две сотни дней с прекрасной девушкой, которую придумал, чтобы она сыграла роль вот этой Елены. Ба помнил каждый день из тех двух сотен. Каждый вечер и каждую ночь.
Мореходы-воины, как и в прошлый раз, расположились внизу, сотворив что-то наподобие шатра из шкур. Прихваченные спартанские рабыни остались там же. Но люди не радовались ни женщинам, ни твердой земле: они хотели домой.
Был день, серый, мокрый, чужой. «Как меня занесло сюда?» — думал Ба.
В трех шагах от него. Вдалеке от своей Спарты. Неужто и это реальность? Как ее занесло сюда?
— Ты способен на все… — прошептал Ба, подняв глаза к небу. Но над ним нависал камень, грубый, выщербленный, не такой, как в храмах.
Они выпили немного вина. Приходилось рассчитывать уже сейчас, кто знает, сколько им быть узниками острова.
К вечеру Ба не понимал, что делать.
Он создал крайне двусмысленную ситуацию.
Он отдал любимую женщину ради хитроумного плана. Сейчас рядом с ним другая женщина. Эта другая женщина, в сущности, никому не нужна, кроме него. Ведь Рамзесу надо было, чтоб он ее украл. Сделано! Рамзес не ждет ее в подарок. Значит, Елена Спартанская принадлежит Ба-Кхенну-фу? Вроде все так. Но сама Елена Спартанская уверена, что приглашена правителем Кемт.
Ее уверенность никого не интересует, коль она здесь. Да, и это вроде правильно. Но с нею Ба почему-то не чувствовал себя хозяином. А со всеми женщинами из своего прошлого, со всеми до единой он точно знал, что пусть на одну ночь — он хозяин.
Глупо сидеть в гроте несколько ночей подряд. Наедине. И продолжать жалкую роль сводника Нетчефа, будучи советником Великого Дома.
Ба мельком глянул в сторону Елены и понял, что подойти к ней ему труднее, чем когда-то нырнуть в пирамиду.
Он расстелил шкуру, купленную в Трое-Велуссе, лег. Спутники внизу затихли. Он закрыл глаза.
Ба не успел уснуть. Длинные волосы упали ему на лицо.
— Спать?.. Здесь?!! Сейчас?!! — ее голос звучал возмущенно.
Она сбросила одеяние и прильнула к нему. Дочь и жена басилевса не собиралась терять время!
…Ба очнулся вдруг, внезапно, сколько времени прошло — он не знал. По-прежнему была ночь.
Такое с ним случилось впервые. Он потерял сознание? Или просто забылся? Что он с ней делал?
— Ты? — спросил Ба зачем-то.
— Я, — ответила жена Менелая.
— Ты жена Менелая… — произнес Ба, ощущая от этого неясное, но очень сильное ликование.
— Да. Ну и что?
«Ты хороша», «Ты лучше всех», «Ты прекрасна»… Обычные слова, ничего не значащие, лезли в голову, и Ба промолчал.
Елена прижалась к нему с новой силой. И он угадал, что сейчас придет второй заход безумного блаженства…
Перед тем, как впиться в его губы, Елена проговорила:
— А что за трава была у тебя в мешочке? Я ее бросила в вино…
То ли на третье, то ли на четвертое утро Ба вышел из грота, поздоровался с горизонтом и ощутил укол в сердце. Это напоминала о себе отправленная с Парисом в Трою другая Елена. Море было неспокойным.
Он никогда не узнает о ней больше?
Горизонт был далеко.
— Почему мир так огромен? — спросил у него Ба-Кхенну-ф.
Горизонт молчал. Лишь криво улыбался слегка изогнутой линией.
Он не забыл ее, нет.
Возможно ли сравнить двух женщин с одним именем?
Эта Елена диктовала ему свою волю. Она оказалась властной, редкой… с большой, удобной грудью, которую было так хорошо сжимать, она позволяла сильно мять соски, ей это нравилось — удовольствие на грани боли.
Та Елена была податливой, послушной… Грудь ее словно создал скульптор, темный силуэт на фоне дверного проема торчал резным соском, и лучше не бывало зрелища!
Но эта Елена покоряла дикостью! И дикость ее вызывала столь же дикое, совершенно не утонченное желание у привыкшего к тонкостям Ба.
Но та Елена видела лишь в нем смысл… Она по-настоящему любила его.
А эта? Об этой ничего нельзя было предсказать более чем на шаг вперед.
Ему было с ней очень хорошо. Очень непривычно. Но он не был счастлив.
Для счастья Ба-Кхенну-фу теперь нужны были сразу две женщины с одним именем. Одновременно.
С некоторым ужасом заметил он внутри себя это желание, причем — единственное. Больше желаний у него не было.
— Это невыполнимо, — произнес он.
А горизонт молчал.
И новая ночь подходила к концу, они еще не устали друг от друга. Кормчий обещал, что завтра, похоже, они смогут продолжить путь… Под утро Ба заснул, и во сне он решал вопрос: действительно невыполнимо то, что ему надо, или всего лишь непредставимо — как дети Атона в Палестине, как он сам рядом с Великим Домом, как жена вождя данов на его корабле, потом в обнимку с ним на рассвете…
— Госпожа, госпожа!!!
Ба вскочил… Не сразу вспомнив, где он, поспешил к выходу из грота.
Солнце уже светило вовсю, спартанская рабыня тяжело дышала и смотрела умоляющими глазами.
— Вон! — она показала на море.
Но Ба все видел сам. Три корабля надвигались на берег.
— Ты знаешь, кто это? — спросил он ее.
Рабыня покачала головой.
— Нет.
Сзади Елена положила руки на плечи Ба.
— А где Лисия?
— Она пьяна. Они напоили ее неразбавленным вином. Они пили неразбавленное вино.
— В долине Хапи вино — дорогой напиток… — произнес Ба.