Три страны света
Шрифт:
Полиньке было тяжело: она в первый раз находилась между людьми до такой степени грубыми. Шутки горничных и особенно лакеев, старавшихся выказать свою любезность, оскорбляли ее; она очень обрадовалась, оставшись, наконец, одна в маленькой, почти темной комнате, которую отвели ей.
Анисья Федотовна, домоправительница, имела наружность неприятную: ее сухое лицо, серые, злые, блестящие глаза, тонкие губы, вечно улыбавшиеся, движения, быстрые, уклончивые, подобострастные, оправдывали название лисицы, которым честила ее дворня. Как няня единственного сына Бранчевской, она пользовалась большим
Сделав Полиньке наставление, как держать себя при господах, Анисья Федотовна повела ее в столовую, где Полинька должна была разливать чай. Полиньке было дико посреди огромных комнат, роскошно убранных в старинном вкусе. Стоя у стола, где кипел самовар, она походила на человека, играющего первый раз в шахматы. Из боковых дверей выглядывали на нее лакеи, как на дебютантку. Вдруг лица их быстро исчезли, и Полинька увидела на пороге главной двери очень высокую и пропорционально сложенную женщину, с величавым взглядом, с бледным продолговатым лицом, с черными бровями, но с совершенно седой головой. Она была одета оригинально; сверх черного шелкового капота с большим шлейфом на плечи ее было накинуто что-то вроде епанечки из пунцового бархата, опушенной соболями; на ее голове был чепчик старинного фасона, с густой фалбалою; ярко-пунцовая лента обхватывала голову и завязывалась большим бантом на самой макушке.
Неподвижно стояла она в дверях, устремив свои черные, блестящие глаза на Полиньку, которая, сама не зная отчего, так испугалась, что забыла ей поклониться.
Бранчевская величественно прошлась по зале и вдруг, остановясь против Полиньки, спросила:
– Ты нанялась ко мне?
– Да-с! – с смущением отвечала Полинька. Бранчевская смерила долгим взглядом, слегка улыбнулась и медленно удалилась.
– Вот наша барыня, – со всех концов шептали лакеи.
– Несите к ней чай! она всегда у себя в гостиной пьет, – запищала Анисья Федотовна, высунув голову из Двери.
Полинька понесла поднос с чаем в гостиную, где сидела Бранчевская. Комната была устлана мягкими коврами, и Полинька с непривычки чуть не упала. Убранство комнаты поразило ее своим великолепием: золото и бархат были повсюду. Бранчевская, сидевшая в больших креслах, повелительным жестом приказала вошедшей Полиньке поставить поднос на стол. Исполнив ее приказание, Полинька подняла голову и увидела висевший на стене портрет молодой женщины с гордым и величавым взглядом. Поленька посмотрела на Бранчевскую, потом на портрет и улыбнулась: сильное сходство было в чертах, несмотря на разницу их.
– Что смотришь? – спросила Бранчевская, заметив удивление Полиньки. – Разве еще есть сходство?
И она насмешливо посмотрела на свой портрет.
– Очень похожи! – отвечала Полинька, продолжая любоваться портретом.
Бранчевская улыбнулась. С минуту длилось молчание.
– Ты у кого жила прежде? – спросила Бранчевская Полиньку, которая с непритворным удивлением разглядывала комнату.
– Я еще нигде не жила, – отвечала свободно Полинька.
– Что же, у тебя есть мать или отец?
– Нет, я сирота.
– А который тебе год?
– Двадцать.
Бранчевская задумчиво поглядела на нее, потом на портрет и тихо повторила:
– Двадцать
Полинька очень удивилась грустному выражению лица Бранчевской, которая сидела, понурив голову.
– Подай мне книгу! – тяжело вздохнув, сказала Бранчевская.
Полинька нашла на столе две книги, русскую и французскую, и спросила;
– Которую угодно?
– Ты разве умеешь читать?
– Да, умею-с! – с уверенностью отвечала Полинька.
Бранчевская усмехнулась. Она так привыкла к подобострастным манерам своей дворни, что развязность Полиньки смешила ее.
– Ну, прочти; я послушаю.
Полинька смешалась; но насмешливая улыбка Бранчевской пробудила в ней гордость; она взяла книгу и стала читать.
– Сядь! – сказала Бранчевская, с удивлением слушая Полиньку, которая благодаря Каютину читала бегло и с толком.
Полинька села на скамейку, у ее ног, Бранчевская закрыла глаза: тишина была страшная кругом; только звучный и немного дрожащий голосок Полиньки нарушал ее. Вдруг послышались шаги; Бранчевская быстро повернула голову к двери: вошел молодой человек, белокурый, с нежными чертами, то был сын Бранчевской. По знаку своей госпожи, Полинька встала в то самое время, как молодой человек подходил к креслам. Увидав ее, он невольно отшатнулся и, забыв поцеловать руку матери, протянутую ему, с удивлением смотрел на Полиньку. Мать заметила его удивление и указала Полиньке на дверь.
Уходя, Полинька услышала замечание своей госпожи: "не правда ли, смешна?" и, вспыхнув, быстро оглянулась; молодой человек провожал ее глазами.
– Барину чаю не так сладко: только два куска сахару, – пропищала Анисья Федотовна, когда Полинька входила в столовую.
Отпустив чай, Полинька задумалась перед столом о своем новом положении, которое беспрерывно производило в ней внутреннюю лихорадку.
– О чем ты думаешь? – насмешливо сказал Бранчевский, тихо подходя к столу.
Полинька вздрогнула.
– О, какая пугливая! – сказал он и подал ей стакан. – Очень сладко.
Ему было лет двадцать пять, но на вид казалось не больше девятнадцати; черты его лица были нежны и составляли полную противоположность с его взглядом, в котором не было недостатка в наглости, несмотря на совершенно небесный цвет глаз.
Полинька дополнила стакан, подала ему и очень удивилась, заметив, что он пристально смотрел на нее.
– А, а, а! – наконец сказал он, как будто вспомнив что-то, и с улыбкой прибавил: – А где твой жених?
Полинька так испугалась, что чуть не вскрикнула.
– Что, не понравился тебе его горб, а? – продолжал Бранчевский с презрительной улыбкой.
Полинька совершенно потерялась.
– Александр! – раздался голос Бранчевской.
– Сейчас! – отвечал молодой человек. – Я знаю тебя, ты хитрая! – прибавил он, погрозив пальцем Полиньке, и пошел к двери.
Полинька не могла понять, каким образом, от кого узнал Бранчевский, что горбун сватался к ней. А между тем дело объявилось очень просто: Бранчевский был тот самый молодой человек, который нечаянно спас Полиньку от преследований горбуна на улице. Тогда Полинька была так занята собственным положением, что не заметила его; но он хорошо рассмотрел ее оригинальное личико и даже маленькие ножки.