Три Учебника Успеха
Шрифт:
Были и некоторые мистические - направляющие - явления, давшие начальный толчок и способствовавшие преодолению первоначальных сомнений.
По мере "погружения в процесс" писать эту книгу стало интересно. И это - тоже мотив.
Некоторое, легкое "пробуксовывание" появилось после ознакомления с вопросом "..."За что можно так не любить Шлимана?" (Этот вопрос возникнет у меня потом не раз, когда кому-то придет в голову устроить выставку, поставить фильм о Шлимане или написать о нем статью, а то и - ну до чего же некоторые не любят Шлимана - и книгу сочинить, причем именно "сочинить"!)" [Богданов И.А., 2008 а. С. 21].
Проблема, о которой высказался И.А. Богданов, конечно созрела и назрела. Можно предположить, что эта "традиция" уклонения от качественного литературного описания выдающихся людей берет начало еще в XIX веке: "наиболее даровитые
Между прочим, такой вопрос ("За что можно так не любить Шлимана?") я и сам мог бы задать по итогам знакомства с биографиями Генриха Шлимана. Например, одна из биографий показывает, что, оказывается, на "негативном истолковании", на добавлении подозрительных домыслов можно построить целую монографию (монографию по подбору фактов - добросовестную, тщательную, а по домыслам и истолкованиям - сомнительного качества). Эффект интеллектуального миксера: читатель "отпадает". Может быть, это свойственно описаниям жизни исследователей древних цивилизаций? Относительно Шампольона говорится о появлении "позорных, оскорбительных для наших чувств работ" [Керам. С. 81]. Конечно, интеграция в биографию элементов комикса делает ее более легко читаемой широкими массами населения (а это заслуживает положительной оценки); но форматирование биографии серьезного цивилизационного деятеля по правилам построения и изложения комикса - это уже воспринимается не как популяризация сложных вопросов культурного развития человечества, а как проявление стилизованной дезинформации читателя и профанации сложной культурной тематики для целей повышения читательского спроса и роста цитируемости. Привлекательность таких приятных вещей как продаваемость книги и высокая ее цитируемость должна "ставиться в рамки" пониманием различия между цивилизацией и дикостью. Себе я задал вопрос: этично ли ссылаться на такого рода гибридную (сочетающую свойства тщательного научного труда и комикса) работу? По итогам некоторых размышлений пришел к выводу: без жизни, труда, дневников, писем, архива, книг, археологических достижений самого Генриха Шлимана и без помощи тех добросовестных людей, которые обеспечивают сохранность (и развитие) наследия Г. Шлимана, "гибридный" труд не мог бы состояться (и не будем забывать о положительном, все же, эффекте популяризации). (Автор "гибридного" труда даже сфотографировался у могилы матери Генриха Шлимана на Анкерсхагенском кладбище; разместил фото в своей книге; в Анкерсхагене, отметим отдельно, организован музей Генриха Шлимана). Итак - при необходимости - цитирование этично. ("Отдели примесь от серебра..." (Пр 25:4). "Он расточил... правда его пребывает вовеки... Нечестивый увидит это и будет досадовать..." (Пс 111:9-10)).
Вернемся к вопросу "За что можно так не любить Шлимана?" "Пробуксовывая", то есть, размышляя над словом "так" ("так не любить"), я продолжал читать (читал "параллельно") две информативные книги И.А. Богданова, изданные в 2008 году; встретил слова Г. Шлимана: "... я буду писать книги всю свою жизнь ... Тот, кто пишет книги, счастлив, доволен, сосредоточен ..." [Богданов И.А., 2008 б. С. 124]. Ознакомившись с этими словами Г. Шлимана, я принял решение переключиться с размышлений о значении слова "так" на сосредоточенность, довольство и счастье.
Написав процентов на 40 читаемую Вами, уважаемый Читатель, книгу, я пришел к убеждению, что вклад Г. Шлимана описывается в ментальности его первых биографий. Биографии эти - качественные. Без них шлимановедение не двигалось бы вперед. Но с их написания (завершение XIX - первая половина XX века) прошел почти век. Мы живем в XXI веке. Вклад Г. Шлимана требует некоторого "перевода" на "язык современной ментальности", некоторой "современной расшифровки".
Завершая данные размышления, приведу и такой мотив написания данной книги: чтобы узнать много интересного, стать успешнее и - в чем-то - совершеннее, почувствовать в себе больше уверенности, правильнее организовать свою жизнь.
1.3. МОЖНО ЛИ "НАУЧИТЬСЯ ШЛИМАНУ"?
Вопрос
Но: что имеется ввиду? Комплексное освоение правил и навыков? Или фрагментарное?
Если фрагментарное, то - да, научиться можно. Если комплексное, то - маловероятно.
"...Самая ценная предпосылка шлимановского пути: бросать учеников в Северное море..." [Гаврилов А.К. С. 325].
Комплексное "обучение Шлиману", сопровождающееся бросанием ученика в холодные воды Северного моря, предоставляет ему (ученику) возможность или выплыть, или утонуть. Да еще и не все будет зависеть от самого ученика: окажется ли на соседней волне пустой бочонок, за который можно ухватиться в целях спасения?
Учтем и современные реалии: в 1841 году Северное море было относительно чистым; в наше время ученик может оказаться в зоне экологического загрязнения.
Но сомневаясь в реальности комплексного "обучения Шлиману", нельзя отрицать пользы освоения отдельных правил, законов успеха Генриха Шлимана.
Как следует из художественного (с документальной основой) фильма "Пучина" (реж. Бальтасар Кормакур; Исландия; номинант на Приз зрительских симпатий Европейской киноакадемии 2013), после одного из заурядных кораблекрушений был выявлен исландец (исландский рыбак) Гудлаугур Фридторсон, который, оказавшись в воде 11 марта 1984 года, сумел проплыть около шести часов ночью в северной части Атлантического океана (севернее Северного моря, в которое был "брошен" Г. Шлиман 12 декабря 1841 года) при температуре воды около 0 градусов по Цельсию и отрицательной температуре воздуха ["Премия"] [Шрамко]. В темноте, ориентируясь на крики чаек и разговаривая с ними (не с Одиссеем, конечно, но все-таки), "заключив что-то вроде договора", он добрался вплавь до Исландии, взобрался (вроде бы - босиком) на скалистый берег и сумел в мокрой одежде и без обуви в мороз дойти до жилья. Его аномальная холодоустойчивость была установлена в результате экспериментов в госпитале для морских офицеров и солдат в Лондоне (киноэпизод состязательных экспериментов с участием исландского рыбака и британских морпехов почти также эмоционален, как и киноверсия плавания рыбака ночью в зимней океанской воде).
Возможно, этот исландский рыбак способностью плавать в ледяной морской воде превзошел Генриха Шлимана. Кто знает, может быть и Вы, уважаемый Читатель, прочтете эту книгу, попробуете применить правила успеха великого археолога, и обнаружите, что не только освоили эти правила, но превосходите в успешности Генриха Шлимана или можете его превзойти. Успеха!
Но пусть для Вас будет предупреждающим примером судьба некоего маклера Лессинга. Генрих Шлиман и маклер Лессинг купались "по привычке" "каждое утро" в Финском заливе. И вот в одном из писем (от 12 июня 1848 года) Генриха Шлимана появляется фраза: "...Еще вчера в 6 часов утра мы были вместе в воде, но ветер дул самый холодный; должно быть Л. простудился, ибо несколько часов позже умер...". И.А. Богданов делает примечание: "На Смоленском евангелическом кладбище в Петербурге погребен некто Фридрих Лессинг (1813-11 июня 1848) [Богданов И.А., 2008 а. С. 179].
Прежде, чем плавать в Северном (или Балтийском) море "вместе" с Г. Шлиманом, или подобно Г. Шлиману ("если ему можно, почему мне нельзя?"), посоветуйтесь с врачом и определите, кто Вы: Гудлаугур Фридторсон или Фридрих Лессинг.
В зависимости от удобства изложения в книге как синонимичные используются понятия "система успеха", "законы успеха" и "правила успеха" Генриха Шлимана.
Конечно, законы успеха существовали, применялись и до, и после Г. Шлимана, и в период его жизни. Но он сумел составить из них взаимоувязанную эффективную систему, проявившую себя на практике в виде выдающихся достижений и нарастающей успешности.
"Когда мы совершали последнюю прогулку по острову, то заметили виселицу, на которой качались три трупа. Казненные повешены были за пятки. Мы спросили у жителей, за что так строго наказаны эти люди? И услыхали в ответ, что это были путешественники, которые по возвращении обманывали своих ближних, описывая им места, где они никогда не бывали, и рассказывали небылицы о странах и людях, которых они встречали.
Вы знаете мягкость моей натуры, дорогие мои, но я должен сознаться, что повешенные за пятки не вызвали никакой жалости во мне, потому что, сам всегда придерживаясь фактов, и только фактов, я неукоснительно требую этого и от других." (Э. Распэ. Вечера барона Мюнхаузена).