Три вокзала
Шрифт:
— Никакой милиции — мы же договорились.
— Он — не милиция.
— Хватит милиции, Женя.
— Ладно, твои предложения.
— Я иду назад, на другой вокзал. Остальное — твое дело.
Она расстегнула Женину куртку и вернула ее.
— И почему я доверяю постороннему человеку? Идиотка!
— Как ты собираешься выкручиваться, если что?..
— Выкручусь. Знаю, как.
— …Но не у Трех вокзалов.
— Ничего, устрою себе экскурсию.
— Ты даже не знаешь, как передвигаться по Москве. Прошло двадцать
— Это не твое дело — понял?
Она направилась к выходу. Женя поторопился пойти за ней, но тут же потерял из виду. Здравый смысл требовал, чтобы она все время была в поле зрения, даже если бы это означало унизительно плестись позади на некотором расстоянии.
Мая вошла в подземный переход. После полумрака вокзала яркий свет оказался даже приятным. Она немного насторожилась, увидев группу парней, появившихся в тоннеле с противоположной стороны. Ведь было довольно поздно. Они что-то пели, это ее успокоило, и она стрельнула на Женю взглядом, который приказывал держаться подальше.
Какой-то приезжий поравнялся с подростками. Он был пьян или не в себе. Двигался медленно, работая руками, как марафонец, на последнем издыхании. Блестящие модные очки подпрыгивали у него на носу. Мальчишки трусили рядом с ним в грязных кроссовках и одежде явно не с их плеча. Те, что постарше, с сигаретами. Один оказался девочкой с прической «афро» — из многочисленных коротких косичек. Они раскачивались при ходьбе. Компания громко пела, туннель, усиливая звук, казалось, делал его видимым — как кольца дыма.
— Beck in the Yuuessessaarr… — Пьяный все время старался держаться прямо. Кровь спутала его волосы и капала на рубашку земляничного цвета. Увидев охранников у киоска, он несколько раз отчетливо прокричал на ломаном русском, что приехал из Канады… как будто это имело какое-то значение.
— Oww luggee yuuaarr…
Но охранникам платят, чтобы они охраняли товар в киоске, не более того. Поэтому канадец самостоятельно отмахивался от вцепившегося в него подростка — у того уже проглядывали тонкие усики, вполне себе местный авторитет. А на шее, словно опознавательный знак, болтался белый шарф.
…Мая продолжала идти. Процессия медленно приближалась к ней. Как звери — то ли гончие псы, то ли пацаны — запросто рванут за любым, кто испугается и кинется прочь.
Канадец споткнулся и упал. Подростки окружили его, быстро сорвали часы, выдернули паспорт с визой, кредитки, деньги. Мая проскользнула мимо, казалось, только мельком вглянув на происходящее. Она сделала это почти у самой лестницы, но мальчишка с шарфом буквально вырос перед нею.
— Потрясные волосы!
Теперь она хотела только одного — никогда больше не красить их.
— Я — Егор. А тебя как зовут? — сказал он.
Она не ответила.
Егор не казался оскорбленным. Ему
— Куда идешь?
— Домой.
— Где твой дом, проводить тебя?
— Меня брат встретит, — ответила она.
— Ну и меня тоже пусть встретит.
Егор пытался подсказывать жестами.
— Он тебе не понравится.
— В чем дело? Он слишком стар для меня? Или еще сосунок? Или просто пидор?
— Он ждет!
— А я так не думаю. А ты что думаешь, Чика?
Девочка с короткими косичками сказала:
— Не верю, что у нее есть брат.
— Согласен, Чика. Я тоже не верю, что у тебя есть брат, и не верю, что ты спешишь на поезд. Я думаю, ты здесь, потому что хочешь заработать, поэтому тебе нужен друг. Тебе нужен друг?
Он обхватил Маю руками и прижал к себе так, чтобы она почувствовала, что у него кое-что есть в брюках. Ухмылка у Чики слетела. Остальные мальчишки стояли, открыв рот. Охранники наклонились вперед и наблюдали, не вставая со своих стульев.
Мая пыталась отстраниться от губ Егора.
Ребенок был короткой отсрочкой, попыткой нормальной жизни. Это время закончилось, как и ее глупая жертва в копилку страданий мира. Кто она такая, чтобы бороться? Как бы дерьмово ни получилось, она все это заслужила.
Женя возник внезапно:
— Она со мной.
Никто не заметил, как он подошел. Тем временем Егор усадил Маю к себе на колени.
— Она об этом не сказала. Она должна была сказать: — Я с Гениусом. Как ее зовут?..
Женя обратился к Мае:
— Поднимайся наверх.
— В чем дело? — возмутился Егор. — Я только спросил, как ее кличут среди вокзальных девок.
— Сообщу, когда у нее кликуха появится.
— Она тебе нравится? А ты ей? И как сильно?.. Например, если подрочить — это «чувства», а в жопу — уже «любовь». Ну и кто она тебе, если по этой шкале? Чика дает мне по-всякому — как я захочу.
— Тебе повезло.
— Ну, ты даешь, Женя. У тебя такое лицо, что я никогда не могу понять, когда ты согласен со мной, а когда ты меня дуришь. Мы — как братья. Гребаный мир просто распадается. Ну, глянь, сколько таджиков теперь понаехало в Москву? Подожди лет десять. На каждом углу будет мечеть. Голову даю на отсечение. Мы с тобой должны держаться вместе, а ты, блин…
— Не лапай ее!
— Хорошо. Но если ты хочешь быть героем, ты должен мне за это заплатить, — крикнул вслед Егор, потому что Женя уже пошел вверх по лестнице. — Это тебе даром не пройдет. Даю совет. У тебя могут быть мозги, но у тебя нет большого члена, на который она сядет. Ты понял — ей нужен член. Большой и волосатый.
Женя повернулся к Егору:
— У тебя шарф мокрый.
— Мокрый насквозь — от молока, — с удивлением обнаружил Егор. — Что за хрень?..