Три заповеди Люцифера
Шрифт:
Глава 3
20 часов 00 мин. 8 октября 20** года.
г. Москва, район Замоскворечье
Квартира Манюни располагалась на втором этаже дома дореволюционной постройки. Поговаривали, что первым владельцем дома был купец Фёдор Емельянов, который сильно разбогател на военных поставках мануфактуры во время Первой мировой войны, и на эти деньги отстроил в Замоскворечье двухэтажный особняк. До октября 1917 года, то есть до момента, когда революционные пролетарии ввергли страну в экономический и политический коллапс, на первом этаже здания располагался скобяной магазин. На втором этаже особняка купец Емельянов устроил личные апартаменты с лепными потолками, фальшивой позолотой и прочими буржуазными излишествами.
В 1917 году по всей стране задули революционные ветры, празднично развевая кумачовые плакаты и опасно раздувая пожар мировой революции. Прозорливый купец выгодно продал дом, а заодно и весь московский бизнес и подался в далёкую Америку, где, по слухам, выгодно вложил средства в нефтяные вышки Техаса.
Первое, что сделала новая власть — это руками революционных солдат и матросов разграбила винную лавку, которую новый домовладелец устроил на месте скобяного магазина. После экспроприации шустовского коньяка и большого количества других, менее благородных спиртных напитков, революционные массы выгнали из шести комнат второго этажа семью домовладельца, а самому кровососу, который пытался противостоять революционному напору, пропороли штыком брюхо.
С тех пор минуло почти сто лет. Особняк периодически менял владельцев, становясь то конторой с длинным и непонятным коренным москвичам названием «Моспромгорглавспирт», то менял вывеску на филиал треста «Мосстройпроект». А во времена хмельного и разгульного НЭПа один предприимчивый товарищ, который, судя по правильному построению фраз и привычке носить галстук, был явно из «бывших», выкупил у московских властей особнячок, и под видом гостиницы для командировочных устроил в нём первоклассный публичный дом. Советские служащие многочисленных госучреждений которые располагались на этой же улице, были такому соседству в глубине души очень рады, хотя для вида возмущались падением нравов в обществе. Кое-кто даже сигнализировал куда следует, но бордель и расположенная на первом этаже рулетка продолжали скрашивать досуг наиболее состоятельных трудящихся страны Советов до самого окончания эпохи НЭПа.
Когда в этот дом вселилась Манечка Поливанова, апартаменты купца Емельянова были переоборудованы в отдельные номера, стены которых хранили следы пьяного разврата и нэпманских загулов. В более чем скромной квартирке Манюня жила в короткие периоды своего безбрачья. Видимо, атмосфера пьянства и похоти навсегда поселилась в стенах этого дома, потому что Манюня не раз ловила себя на том, что каждый раз, переселившись после развода из элитной жилплощади бывшего мужа в эту квартирку, она из рассудительной дамы высшего света превращалась в мартовскую кошку. Впрочем, это было ей на руку: то ли похотливая кошачья натура Манечки имела успех и пленяла богатых мужланов, то ли ей просто везло по жизни, но, так или иначе, примерно через полгода Манюня снова примеряла свадебное платье и шла под венец с очередным избранником. После того, как умолкали звуки марша Мендельсона, Манечка собирала вещи и перебиралась на постоянное жительство к очередному мужу. Однако, зная о превратностях судьбы не понаслышке, маленькую квартирку в Замоскворечье Манюня никогда не продавала.
В этот тёплый осенний вечер Манечка готовилась к визиту «офицера для особо интимных поручений». Душка Каледин накануне неожиданно позвонил и попросил о встрече. Манечка терялась в догадках: будет ли этот вечер романтической встречей старых любовников, или предстоит скучный деловой разговор на тему «вспомни, что было тогда-то, и как выглядел тот-то».
— Впрочем, Кантемир мужчина хваткий и умеет совмещать приятное с полезным, — решила Манюня и со знанием дела занялась макияжем. Когда с «боевой раскраской» было покончено, Манечка надела любимый красный с чёрными драконами японский пеньюар и вновь присела за туалетный столик, чтобы нанести на помолодевшее от грима лицо последние штрихи. В это время жалобно пискнул дверной звонок. Манюня с удивлением взглянула на настенные часы. До визита Каледина оставался ровно час. — Кого ещё нелёгкая принесла на мою нежную филейную часть? — с удивлением подумала Манюня, открывая дверной замок. Удивление женщины стало ещё больше, когда на пороге квартиры обнаружила стройного молодого человека с букетом кроваво-красных роз. Незнакомец был моложе её лет на десять, но импозантен и хорош собой. Его вьющиеся тёмно-русые волосы картинно спадали на плечи, а миндалевидные глаза заглядывали Манечке прямо в истосковавшуюся по взаимной любви душу. На минуту Манечке показалось, что она уже где-то видела и эти тёмно-русые локоны, и этот чарующий взгляд, и даже внутренний голос что-то прошептал об опасности, но мужчина был так хорош собой, что она сразу отвергла все сомнения.
У Манюни от такого подарка судьбы пересохло во рту. Этот тип мужчин ей был хорошо знаком. Обычно так выглядели либо легко и бездумно шагающий по жизни владелец особняка на Рублёвке, либо очередной мошенник, выдающий себя за сынка нефтяного магната.
«Кто бы ты ни был в этой жизни, но сегодня ты будешь моим, — решила Манюня и отработанным жестом выставила из-под пеньюара оголённую ножку. — Вы, наверное, ошиблись адресом, — проворковала Манюня и профессионально взмахнула подведёнными ресницами. В это время в хорошенькой, но беспутной головке Манечки Поливановой вертелась коварная мысль о том, как бы половчее перенести рандеву с душкой военным на более поздний срок, может быть, на пару дней, а если сегодня вечером повезёт, то и на неделю.
Холодная улыбка коснулась красиво очерченных губ юноши, и он слегка наклонив голову, внимательно вгляделся в лицо женщины.
— Разве Вас можно с кем-то перепутать? — приятным голосом произнёс незнакомец. — Вы ведь госпожа Поливанова?
— Мария Поливанова. — с придыханием пропела Манюня. — Для друзей просто Маня. И никакой госпожи! В обществе интересного мужчины я стараюсь не доминировать.
— Прекрасно. — нараспев протянул визитёр и сделал шаг навстречу. Манюня и не подумала уступить ему дорогу, не сдвинулась даже на миллиметр, в результате чего оказалась в опасной близости с молодым человеком.
— Эти розы для Вас… Маня! — протянул ей букет «интересный мужчина», продолжая при этом теснить её в глубь прихожей. — Эти цветы так идут к вашему… э-э, к вашему одеянию! Давайте закроем дверь, Маня!
— Зачем? Неужели мы будем делать, что-то предосудительное!
— Вот именно! Вы даже не предполагаете насколько предосудительное! Я бы даже сказал, противозаконное.
— О, Вы опасный мужчина! — с придыханием произнесла Манюня и кокетливо скосила на незваного гостя глаза.
— Я очень опасен! Арестуйте меня, — неожиданно охрипшим голосом произнёс юноша, и обняв Манечку сзади за плечи, слегка прикоснулся губами к её шее. Манюня легко высвободилась из объятий визитёра, и, поигрывая бёдрами, прошла к туалетному столику. Поставив цветы в пустующую вазу, она ещё раз придирчиво посмотрела на себя в зеркало.
«е надо форсировать события, — подумала она, глядясь в зеркало и без нужды поправляя идеально уложенные волосы. — А то ещё, чего доброго, решит, что я проститутка!»
— Стрекоза, — задумчиво произнёс незнакомец. — Я видел в вашей душе стрекозу, точнее это и есть ваша душа.
— Я ещё та попрыгунья! — пошутила Манюня и осеклась: глаза у таинственного визитёра были пьяными. — Неужели наркоман! Что же я раньше не заметила, да ещё, дурочка, его в квартиру пустила! Доигралась! Нашла ведь приключения себе на заднюю полусферу! Всё-таки я его где-то видела, вот только где? Господи, хоть бы Каледин быстрее пришёл!
Чтобы скрыть растерянность, Манечка схватила попавшиеся под руку маникюрные ножницы и сделала вид, что старательно ровняет покрытый красным лаком ноготь. Тем временем незнакомец склонился над ней, и, взяв за кисть холодными длинными пальцами, поцеловал ямку между большим и указательными пальцами.
— Стрекоза, — вновь произнёс сиплым голосом странный юноша. — Я отпускаю тебя, попрыгунья. Лети!
И в это мгновенье убийца, сильно сжав кисть женщины, сделал резкое движение рукой вверх. Маникюрные ножницы легко вошли в шею жертвы, разорвав при этом сонную артерию. Манюня так и не успела понять, что с ней произошло.