Три желания, или дневник Варвары Лгуновой
Шрифт:
И, наверное, именно из-за запаха я не стала отодвигаться.
Слишком приятный.
— Варя, я хотел извиниться, — после долгого молчания под хруст Сенечки заговорил Гордеев. — Наше знакомство началось неправильно, и я хотел бы это исправить.
А под неправильным знакомство он наезд на меня или утренний звонок имеет в виду? Не то, чтобы мне это принципиально важно, но так.
Чисто из любопытства.
— Слушайте, Ярослав, вот честно вам это надо, а? — я устало вздохнула. — Найдите себе кого-то другого, девушек
— Вы мне понравились.
Как искренне и честно.
Хамить человеку, что спас Сенечку от удушения и меня от роли клоуна для зевак, наверное, не стоило, поэтому я промолчала.
Узорчатую тень от раскидистых ветвей деревьев, что вырисовывалась на асфальте, разглядывать интересней. Опять же ветерок — теплый с запахом лета — дует, играет легкими прядями у лица.
— Признаю, предложение с Континенталь было редкостной глупостью, — Гордеев вздохнул, помешкался и все же предложил. — Я понимаю, что навряд ли, но все же… Варя, согласитесь прогуляться со мной по этому парку, пожалуйста…
Почему-то совсем не к месту вспомнилось другое.
— Вы знаете, что еще раньше называлось Континенталь?
Гордеев отрицательно помотал головой, а я весело улыбнулась.
— Гостиница в Киеве, там в начале двадцатого века останавливался весь творческий бомонд: Комиссаржевская, Мейерхольд, Бальмонт, Мандельштам и даже Шаляпин. Путеводители писали, что Континенталь по уровню легко составит конкуренцию лучшим европейским гостиницам…
Гордеев смотрит на меня внимательно, и сейчас я, пожалуй, согласилась бы, что красива. Скучные серые глаза у меня блистают, искрятся светом, а лицо озаряет широкая искренняя улыбка. Я знаю, так всегда, когда речь заходит о истории. Меня словно перемыкает, и я могу рассказывать часами.
— … Континенталь частично взорвали в сорок первом. В первые дни при немцах, была серия взрывов по всему городу. Крещатик весь полыхал.
Я на секунду мрачнею, но потом встряхиваю головой и вскакиваю со скамейки, подхватив возмущенно вякнувшего и чуть не подавившегося Сенечку.
Сомневаюсь миг, а потом протягиваю руку Гордееву.
— Если вы не передумали, то на парк я согласна.
Домой мы с Сенечкой возвращаемся уже вечером.
В квартире полумрак и тишина, на кухни Вася в розовой пляжной шляпе.
Что?!
Шляпа в чемодане слегка помялась, а так она неплохо расправится, и Вася к тому же сразу красавчиком стал.
Надо еще парео на него одеть.
Включив подсветку на кухонном гарнитуре, я достала из холодильника коробку сока и только потом заметила на серебристом металле пришпиленный магнитами лист:
«Сними этот кошмар со скелета и оставь Васю в покое, извращенка!!!
P.S. Сегодня ночевать не приду. В МОЮ комнату НЕ заходить!!! Своего хвостатого держи при себе и подальше от моих вещей!»
Знаете, это чувство, когда остаешься одна дома и понимаешь, что вся квартира в твоем полном распоряжении?!
О да.
Это шикарное ощущение!
Я улыбнулась, как злодей из мультиков.
Вечер отдыха и кайфа объявляется открытым!
Зря ты, Дэн, переживал за свою комнату. Больно надо, тут есть огромная ванная с джакузи!
Я найду чем заняться.
Десять вечера, свечи по бортикам джакузи, бокал красного вина, горы белоснежной пены, обжигающе-горячая вода и потоки воздуха, что обволакивают.
Я откидываю голову на бортик, закрываю глаза.
Мой обожаемый аромат можжевельника — пара капель эфирного масла в воду — плывет по ванной.
Подпеваю Луке Турилли с его Too Late.
Жизнь прекрасна.
Тихий скрип двери я не замечаю.
Не заметить бултыхнувшегося в джакузи гада и половину всей воды на моем лице, стенах и поле невозможно.
С-с-сенечка!!!
4 июня
Три ночи.
У нас с енотом перемирие и временное бандформирование.
Кодовое название операции «Ноутбук Дэна».
Сенечка стоит на стреме, я тырю.
Три десять.
Операция прошла успешна.
Вернулись в комнату, глянули в окно, расстроились. Вторая бессонная ночь подряд угнетает одним своим фактом.
Спать хочу!
Но накапать инфу на Ярослава Гордеева хочу больше.
Три пятнадцать.
Сижу рассматриваю рабочий стол, точнее картинку, в смысле фотку.
Вот.
Сформулировала, второй бокал вина был явно лишним.
На фотке же Дэн и какая-то девица. Рыжеволосая.
Симпатичная, даже красивая.
И глядя на них, я совершаю первое открытие — оказывается Дэн умеет улыбаться как все нормальные люди и улыбка эта у него классная, заразительная что ли.
Открытие второе — Дэн не всегда похож на лешего, что расческу с бритвой видел только в кино, на фотке он гладковыбритый и светло-русые волосы подстрижены полубоксом.
Ему идет.
Третье открытие — Дэн, кажется, романтик, а кто еще ставит на заставку фотки с девушками?
До четвертого открытия не доходит, Сенека неожиданно шлепает лапой по клавиатуре, напоминает, что у нас есть дело поважнее разглядывания улучшенной версии нашего соседа.
Пять тридцать утра, за окном птички чирикают, солнце светит уже вовсю, люди медленно и неохотно просыпаются, Сенечка спать ложится.
Я же все сижу и чувствую себя агентом 007, Штирлицем и почему-то Матой Хари в одном флаконе. Последняя слегка напрягает: репутация весьма сомнительного характера и кончила плохо.
А впрочем, не о том речь.
Вернемся, к нашим баранам, точнее барану одному, но выдающемуся.
Гордеев Ярослав Викторович, прошу любить, жаловать и благодарить за еще одну бессонную ночь.