Три жениха для попаданки
Шрифт:
– Не знаешь, - стараюсь хоть как-то защититься, потому что увидеть собственного ребенка впервые за шесть лет и знать, что все это время была не рядом, удивительно больно.
– Я знаю, что у меня есть сестра, - лицо Лиама бескровно.
Четко выделяются темные глаза и алые губы. Наверняка, когда он вырастет, то будет завидным женихом, раз в нем уже видны притягательные черты.
– Да, - смотрю по сторонам, разыскивая взглядом место, куда я могла бы
присесть, потому что ноги неожиданно становятся ватными.
– Ее
– Папа мне не рассказывал, что она жива.
Киваю, потому что стараюсь не заплакать. Все это слишком тяжело, снова понимать, что моя дочь далеко, и я не сумела защитить ее от врагов.
– Пожалуйста, прости, - вдруг говорит Лиам.
Я поднимаю голову.
– За что?
Он пожимает плечами.
– Птица. Она сказала, что я могу ей помочь.
Чувствую, как на моих губах появляется робкое подобие улыбки. Мой мальчик, все-таки он храбрый и благородный.
– Это она привела меня в лодку, - голос ребенка становится звонче, а темп речи быстрей.
– Если бы я знал, что поднимется шторм и нескольких матросов...
Я в несколько шагов приближаюсь к сыну и сжимаю его в объятиях. Не хочу, чтобы он произносил это слово: "убьет”, чтобы думал о том, что по его вине случились эти смерти. Лиам еще слишком мал для того, чтобы переживать такие ужасы и видеть изнанку жизни. Он же еще совсем ребенок! Мой сын должен играть в игрушки, слушать волшебные истории и думать, что мир полон храбрых героев, чистых побуждений и светлых идей. Все остальное он узнает потом, когда достаточно для этого окрепнет.
Именно так я и пыталась вырастить Брин. Согласно тому, как представляли нормальное детство у нас, на Земле. И видно была не права в этом месте. Я больше не на Земле живу.
Всхлипываю.
– Я напугал тебя, мама?
– чутко реагирует сын.
– Я не хотел.
– Нет, что ты...
От этого "мама" становится удивительно тепло на душе. Я отрываюсь и заглядываю Лиаму в глаза. Этот ребенок считает меня матерью, хотя видит впервые в жизни. Это удивительно.
Пытаюсь улыбнуться ему.
– Ты очень храбрый.
– А ты красивая, вдруг выдает он.
– Такая, как я себе и представлял.
Я чувствую, что улыбаюсь, на сей раз широко и искренне.
– Я видел и тебя, и Брин.
– Что?
– Правда, - кивает Лиам.
– Папа говорит, я очень талантливый. У меня бывают волшебные сны.
Пытаюсь незаметно утереть слезы. Теперь я не просто знаю, сейчас я еще и чувствую, что это мой сын. Очевидно, что часть моего дара перешла к Лиаму по наследству, но я даже не думала, что меня растрогает это открытие.
– Я могу видеть то, что мне важно, - улыбается Лиам. Поэтому я всегда говорил, что папа станет главным пиратом, а потом получит адмиралтейство.
Я встаю и усмехаюсь. Оказывается, они оба, мой муж и сын были друг другу немалой поддержкой.
Но «адмиралтейство» - откуда Лиам вообще знает это слово?
– Ты понимаешь, что значит "адмирал"?
–
– А ты видел еще что-нибудь?
– сердце в груди замирает.
– Про Брин?
Лиам пожимает плечами.
– Волшебные сны - большая редкость.
– Они сами понимают, когда им приходить.
Я снова опускаюсь рядом с сыном на колени. Только сейчас меня накрывает пониманием, что участь предсказателя тяжелое бремя, иногда можно увидеть такое, чему никак не будешь рад.
– Я видел ее рядом с источником, - вдруг выдает Лиам, чуть-чуть погрустнев.
Я опускаю руку сыну на плечо.
– И что это значит?
– Не знаю, мам, - он чуть наклоняется вперед. Ты знаешь, как плетется судьба мира?
Дыхание перехватывает от его слов. Я совсем не ожидала такого от шестилетнего ребенка. Точнее я могла ждать чего угодно, но только не лекции по мироустройству.
– Ее нет впереди как таковой, - говоря это, Лиам выглядит совершенно серьезным.
– Люди каждый день своими поступками приближают или отдаляют определенный момент. Я знаю, что Брин будет в столице. Но вот с кем она туда попадет, зависит от очень и очень многих вещей. Я думал, что сумею помочь ей в этом.
Обалдеть!
Он сейчас мне растолковывает суть выражения "самосбывающееся пророчество". Признаться, я и сама всегда понимала, что однозначной судьбы ни у кого из нас нет. Есть как бы намеченные в будущем дороги. А вот пройдем мы свой путь или нет зависит от тех шагов, на которые мы решаемся ежедневно или которые мы так и не осмеливаемся сделать.
– Удивлена?
– раздается за спиной.
Я оборачиваюсь и вижу, что за спиной стоит Дэмиен.
Второй раз за эту встречу я не решаюсь что-либо произнести. "Такой сын мог родиться только у тебя", - но я не могу это при мальчике озвучить. Такой умный и возвышенный.
Теперь я понимаю, как Дэмиен превратился из художника в главаря пиратов, как выжил. У него был человек, который его вдохновлял. Лиам, видимо, своими словами приближал ту почти что призрачную вероятность, заключавшуюся в том, что человек искусства, никогда, наверное, даже не дравшийся всерьез, полностью
переделает себя и вырвется из патовой ситуации, которая в любом другом раскладе вела бы к его гибели.
– Спасибо тебе за сына, - Дэмиен приближается и целует меня в макушку.
Я понимаю, слова тут лишние. Мой муж и так все знает сам.
– Ну, а ты счастлив встретить мать?
– он наклоняется к Лиаму.
Мальчик кивает.
– Тогда пообещай мне, пожалуйста, что в следующий раз, когда решишь куда-то удрать, скажешь мне сначала. Особенно, если тебя зовет погулять волшебная птица, - тут Дэмиен оборачивается ко мне.
– Он все же самый настоящий ребенок, несмотря на некоторые удивительные признания, которые он иногда делает.