Три
Шрифт:
Наши творения захламляли общую спальню и часто оказывались в остальной части дома.
Помню, как мы делали пещеру для летучих мышей из папье-маше, несколько недель собирая газеты нашего отца — часто еще до того, как он успевал их прочитать.
Это было потрясающе и полностью стоило той взбучки, которую мы получили за кражу газет прямо из почтового ящика.
— Айз, братишка, проснись.
Я легонько трясу его за плечо, но все, что получаю в ответ — неразборчивое ворчание.
— Давай,
В детстве мы с Айзеком делили одну комнату на двоих, но когда старшие братья съехали, он заявил, что старая комната Нейта теперь принадлежит ему.
— Айз, давай просыпайся.
Толкаю его чуть сильнее, и брат начинает шататься на стуле, из-за чего, в конечном итоге, просыпается.
— Осань, ме номано, — тарабарщина Айзека вызывает у меня улыбку.
— Нет, дружище, тебе неудобно. Поверь, мягкая кровать подойдет для сна гораздо лучше.
— Ммм-хмм.
Воспринимаю это как согласие и обнимаю брата за плечи, почти заставляя его встать.
Он открывает глаза и смотрит на меня в пьяном ступоре.
— Никогда меняйся Ли-Ли. Не меняйся, но и не оставайся прежним.
Я улыбаюсь. Его бессмысленная болтовня, произнесенная так, словно это был самый глубокомысленный совет в жизни, заставляет меня расплыться в ухмылке.
— Ладно, Айз, не буду.
— Во-вторых, не терпи оскорбления, защищай себя, потому что кроме тебя этого никто не сделает.
Брат совершенно серьезен, поэтому я киваю, продолжая тащить его через кухню, вниз по коридору и к лестнице.
— И в-третьих… В-третьих… Бляяядь, забыл, что хотел сказать… А, не важно.
Сквозь смех я практически втаскиваю Айзека на себе вверх по лестнице, а затем отвечаю:
— Пожалуй, это был твой самый блестящий совет.
Каким-то образом нам удается добраться до двери его комнаты, и Айзек прислоняется к ней спиной.
— О, вспомнил! В-третьих… — он смотрит прямо на меня, в глубину моих глаз, — радоваться должны все. Ты мало смеешься. Больше притворяешься.
Слегка шлепнув меня по лицу, брат толкает дверь и, спотыкаясь, идет к своей кровати, совершенно не осознавая, как повлияли на меня его слова.
Прежде чем успеваю ему помочь, Айзек падает на кровать и забывается пьяным сном.
Его слова эхом отдаются в моей голове.
Я знаю, что притворяюсь.
А еще знаю, что пора остановиться.
Тихо закрыв за собой дверь, спускаюсь вниз, на кухню. На этот раз я совершенно один, наедине со своими мыслями.
Пытаясь дать себе пищу для размышлений, я открываю большой холодильник и просматриваю его содержимое.
Продуктов в нем более чем достаточно, чтобы приготовить хороший английский завтрак, который, уверен, оценят все, когда, наконец, проснутся. Чем я и решаю заняться.
К тому времени, как начинаю выкладывать на тарелки бекон, яичницу-болтунью,
Через несколько мгновений на кухню входит мама, свежая, как маргаритка. Ни один волосок не выбивается из прически.
Она оглядывает пир, который я готовил весь последний час, и одаривает меня теплой улыбкой.
— Кто-то был очень занят.
Нажимаю кнопку на чайнике и ставлю его греться.
Наша мама — сноб во всем, что касается чая. Для нее не существует чайных пакетиков, она использует только лучшие чайные листья и любит пить напиток настолько крепкий, что волосы на груди встают дыбом.
Я ставлю перед ней ее любимую кружку и возвращаюсь к приготовлению тостов.
— Не мог уснуть и решил быть полезным, тем самым избавив тебя от хлопот.
— Приготовление еды для моих мальчиков никогда не доставляло мне хлопоты, наоборот делало меня счастливой. Но сегодня твоя помощь как нельзя кстати. Я чувствую небольшую слабость.
Поворачиваюсь к ней, хватаю чайник со свежезаваренным чаем и ситечко, и ставлю их в центре стола, недалеко от матери.
Оглядывая маму, я всматриваюсь в черты ее лица, от гладкой безупречной кожи до безукоризненно уложенных волос.
Нам повезло с генофондом. Оба наших родителя стареют очень мягко.
— Выглядишь не хуже, чем обычно.
Женщина тянется к чайнику, поднимает крышку и начинает помешивать содержимое ложкой.
— Однако, я это чувствую. Подожди, пока не увидишь своего отца. Клянусь, вчера он выпил за здоровье всех людей на свадьбе.
Я ухмыляюсь ей, пристраивая тарелку со свежими тостами рядом с горами других деликатесов на завтрак.
— Вероятно, он просто пил за здоровье женщины, которая смогла укротить… нрав… Джейка, — мне хочется произнести «член», но не перед матерью же.
Ухмыляюсь ей, и понимающий взгляд, который мама бросает в ответ, дает понять, что она думает о том же.
На ее лице появляется улыбка:
— Эмма особенная девочка. Мой мальчик сделал хороший выбор.
Зная, что мама относится к Эмме, как к родной, я улыбаюсь ей в ответ. Невозможно не влюбиться в мою Джулс, и тот факт, что ее собственная мать не участвует в жизни дочери, означает лишь то, что я более чем счастлив поделиться.
— Так оно и есть.
Сделав первый глоток чая и удовлетворенно вздохнув, моя мать смотрит мне в глаза, и я уже знаю, что она скажет дальше.
— Так… когда ты вернешься домой насовсем? Мы скучаем по тебе, и я знаю, что управлять одним из клубов Нейта — не то, чем бы ты хотел заниматься в жизни. Что случилось с получением степени по искусству?
Я закатываю глаза и поворачиваюсь к плите, чтобы поджарить помидоры и разогреть фасоль, потому что Айзек отказывается есть бекон без печеной фасоли.