Три
Шрифт:
– Как думаешь, что там? – спросила я.
– Что-то стоящее, – сказал Шон. – Иначе его бы не заперли.
Чейз опустился на колени и попытался открыть ящик, но безуспешно. Пока он нес его в коридор, где вонь была не такой сильной, внутри что-то скользило и звякало.
– Может, лучше оставить его? – спросила я, внезапно почувствовав себя так, будто мы оскверняем могилу. В своем старом доме Чейз спрятал деревянную коробку, наполненную довоенными воспоминаниями: семейные фотографии, обручальное кольцо его мамы, которое – я знала – он до сих пор носил в переднем кармане джинсов. Что-то внутри меня сжалось при мысли о том, что кто-то станет рыться в его вещах, как мы здесь. Но этого оказалось не достаточно, чтобы остановиться.
– Ни в коем случае, – сказал Шон, взяв ящик. Он крутил маленькие ржавые колесики с цифрами, но ящик оставался запертым.
Чейз потер шею рукой.
– Наверное, что-то ценное, что можно продать.
– Наверное, что-то нужное, что стоило прятать. – Шон посмотрел на Ребекку, которая выглядывала из-за дверного косяка. – Обезболивающее или еще что.
– Наверное, там еще тараканы, – сказала я. Шон отдернул руки. Потом сглотнул и снова потянулся к ящику.
– Обычные жуки, – бубнил он. – Мужчины не боятся жуков. Даже если у тех маленькие головки и огромные блестящие туловища.
Голоса снаружи отвлекли нас от находки, и мы вернулись на крыльцо, откуда различили среди дождя человеческую фигуру. Джек махал нам от гаража, но я не испытывала желания выходить на подъездную дорожку. Стаи собак все еще не было видно, но это не значило, что я не чувствовала, как они притаились в тенях.
– Похоже, они что-то нашли, – сказала Ребекка. Она выставила на перила крыльца разномастные чашки, которые принесла из кухни, и они тут же начали наполняться дождевой водой. Я схватила одну чашку и прополоскала рот, чтобы избавиться от кислого привкуса. Спасибо Ребекке за то, что подумала об этом.
– И не только они, – пробормотала я.
Скривившись от дождя, Джек нес деревянный ящик. Судя по всему, тот был тяжелым: Джеку пришлось упереть его в бедро. За ним шел Билли, футболка облепила его бледную худую грудь. Спеша укрыться в доме, мы даже не подумали обыскать гараж.
– Неплохо, а? – спросил Билли, опуская свой груз на покореженные доски. В ящике оказалась дюжина ржавых консервных банок с едой. Мои глаза широко открылись, а голодный желудок возликовал.
– Грузовик Horizons, – сказал Джек. Кажется, ему это не нравилось. Кажется, ему ничего не нравилось с тех пор, как пал Чикаго. Не то чтобы у нас было много поводов для веселья. – Остальные дома на этой улице обнесены подчистую.
Последним пришел Крыса в накинутом на плечи огромном зеленом плаще. Он самодовольно разглаживал рукава.
– Мы сможем его завести? – спросила я. Тогда Ребекка могла бы ехать в грузовике, пока мы будем обыскивать пляж.
– Если только у тебя есть четыре запаски, – ответил Билли. – Колеса сдулись.
Чейз почесал затылок:
– Город обчищен. Откуда тут грузовик снабжения?
– Какая разница, – сказал Джек, протыкая ножом банку с персиками. С крышки посыпалась ржавчина. Джек принялся высасывать содержимое, и сок потек по его небритому подбородку.
– Нет, он прав, – сказала я. – Почему никто до нас не нашел эти запасы?
Похоже, что их сделали уже после эвакуации.
Я никогда не видела столько еды, сложенной в одном месте. Никто из людей, которых я встречала, не оставил бы без внимания грузовик Horizons, если бы только его не охраняли государственные служащие.
Я оглянулась на лежащие на кровати тела и вздрогнула.
– Наверное, его затарил Уоллис, – сказал Билли.
Мы с Чейзом обеспокоенно переглянулись.
– В Ноксвилле он ограбил кучу грузовиков Horizons.
Билли пожал плечами, но глаза у него загорелись.
– Может быть, он знал, что мы идем, – тихо добавил он.
Я не знала, что сказать. Ясно, что консервы пролежали здесь несколько лет.
– Или, может быть, он мертв, – отрезал Джек и махнул в сторону гаража. – Разве я не велел тебе принести еще ящик?
Я сердито зыркнула на него, когда Билли, ссутулившись, вышел обратно под дождь.
– Что? – спросил Джек. – Как будто вы все так не думаете.
– Заткнись, – сказала я.
Я не знала, кто оставил еду, но это не могли быть выжившие из убежища. У них не было возможности собрать припасы до ракетного удара. Они, как и мы, копались в мусоре.
– Похоже, вы тоже кое-что нашли, – сказал Крыса. Позади меня Шон как раз швырнул сейф в стену дома. Послышался глухой стук.
Прямо над плечом Шона, рядом со входной дверью, висела черная металлическая цифра, обозначающая номер дома. Ржавчина покрывала ее толстым слоем и уже разъела края.
Три.
Чейз кивнул на дверь:
– И это кое-что охраняла пара трупов.
Крыса сморщил свой острый нос:
– Еще свежие?
– Нет, – ответила я, желая навсегда изгнать из памяти ту картину.
Шон потряс ящик, и внутри звякнуло что-то металлическое.
– Я попробовал подобрать комбинацию. Может, нам просто выстрелить в него?
– Три, – произнесла я вслух. Остальные замолчали и повернулись ко мне.
– Там четыре цифры, – напомнил Шон.
Чейз понял, что я увидела.
– Тогда попробуй ноль-один-один-один. Или три ноля и тройку, – сказал он.
Шон так и сделал. Замок щелкнул.
Внутри лежал пистолет и коробка патронов. Мы все с благоговением смотрели на содержимое, пока Джек не вынул пистолет. Он передернул затвор. В пистолете уже была обойма. Щелчок заставил меня вздрогнуть.
– Это тоже оставил твой приятель, – сказал Джек Билли, который вернулся и принес ящик. – Он ждет тебя внутри.
Билли заглянул в дверь и покраснел. Крыса хохотнул, а Чейз сурово посмотрел на лидера чикагцев.
– Оставь его, – предупредил Чейз. Его мысли вернулись к пистолету. – Эмбер права: здесь кто-то был. Кто бы ни оставил пистолет, он сделал это недавно.