Трибунал : брачная комедия, судебная комедия и водевиль
Шрифт:
Телеведущий. Господа, я прошу вас вернуться к нашей теме. У нас речь не о Ельцине и Гайдаре, а о простом русском человеке Леониде Подоплекове, он державу не разваливал и народ не грабил.
Депутат. А это как посмотреть. Что же вы думаете, Ельцин с Гайдаром только вдвоем всю эту операцию провернули? Вспомните, что говорил по этому поводу Збигнев Бжезинский.
Телеведущий. При чем тут Збигнев Бжезинский? Мы говорим о Подоплекове.
Депутат. Именно о нем Збигнев Бжезинский и говорил. Он говорил, что в борьбе с Россией нам помогут сами русские. Особенно те неустойчивые, которые склонны
Правозащитник. Виноват в чем-то Подоплеков или нет, не имеет значения. Пока существует этот режим, он будет сидеть.
Член Общественной палаты. Слушайте, а что мы сосредоточились на этом Подоплекове? Что, у нас больше проблем нет? Ну, посадили и посадили. Суд разберется. А нам надо подумать, что делать с Северным Кавказом. Нужна конструктивная политика. Эффективные социальные программы. Создание новых рабочих мест. Помощь многодетным семьям.
Депутат. Вы что, кому нужны их многодетные семьи? Их и так слишком много, они и так только то и делают, что размножаются.
Член Общественной палаты. А что, вы хотите рождаемость регулировать по национальному признаку?
Депутат. Хорошо, регулировать не будем. Но давайте тогда там не запрещать гей-пропаганду, а, наоборот, поощрять. Пусть занимаются мужеложством, скотоложством, лишь бы детей не плодили.
Член Общественной палаты. Ну это уж совсем какой-то изощренный фашизм.
Депутат. Я, может быть, фашист, но ты идиот!
Член Общественной палаты. Сам идиот!
Депутат. Негодяй! Сволочь! Держите меня, я ему сейчас дам в морду!
Телеведущий. Пожалуйста, без перехода на личности.
Депутат. А что же он несет. Хватит им помогать. Их надо отделить от России. Огородить китайской стеной, и пусть там убивают друг друга, режут, это их внутреннее дело.
Правозащитник. Вы забываете, что речь идет о наших российских гражданах.
Депутат. Никто не забывает. Но хоть и граждане, не обязательно им мигрировать туда-сюда. Надо вернуть прописку, и пусть все живут там, где живут. Кавказцы — на Кавказе, азиаты — в Азии, москвичи — в Москве.
Просто женщина. Правильно! А то выйдешь на улицу, сядешь в метро — одни черные лица. Страшно жить!
Телеведущий. Господа, я напоминаю, у нас передача не о мигрантах, а о Подоплекове!
Депутат. Что касается этого типа, то я бы таких просто расстреливал.
Адвокат. Провокационное заявление. Я вынужден напомнить, что у нас есть презумпция невиновности, а смертной казни нет.
Депутат. Но наша партия добивается возвращения смертной казни. В конце концов добьемся и тогда всех, всех, всех расстреляем!
Постепенно разговор превращается в общий галдеж. Все говорят одновременно. Из общего гула вне всякой логики вырываются отдельные слова и короткие фразы.
…Вскормлены американским Госдепом. …Чиновники своих детей за границу. …А я монархист. …Кто не хочет кормить свою армию… …Не связывают свое будущее с Россией. …Я, как православный человек… …Дайте мне досказать… …ИдитеТелеведущий. Всем спасибо. Наша дискуссия была, может быть, излишне эмоциональной, но это объясняется беспокойством за судьбу одного из наших сограждан. Ну а окончательное решение примет, конечно, суд. Берегите себя и своих близких.
Действие второе
Сцена первая
Лариса и Света стоят обе с плакатами «Жертва Мешалкина!».
Лариса. Ну и что толку, что мы здесь стоим?
Света. Толк в том, что привлекаем внимание. Люди подходят, спрашивают, делают выводы, рассказывают другим, пишут твиты, хосты и инстаграммы. Я смотрела список людей, чаще других упоминавшихся в прессе на прошлой неделе, — папа на шестом месте.
Появляется Защитник.
Защитник (Ларисе). Можно вас на секунду. (Отводит Ларису в сторону.) Слушайте, я вас везде ищу, а вы здесь стоите с этими дурацкими плакатами. Чего вы хотите этим добиться?
Лариса. Хочу привлечь широкое внимание к делу моего мужа.
Защитник. Зачем?
Лариса. Разве не понятно? Если в суде я не могу добиться справедливости, значит, мне не остается ничего другого, как обратиться за помощью к народу.
Защитник. К народу? (Смеется.)
Лариса. А чего вы смеетесь?
Защитник. Да так. Стишок вспомнил: «Служи народу, ты не барин,/ Служи, при этом примечай:/ Народ премного благодарен,/ когда ему дают на чай».
Лариса. Пошлый стишок. Это вы сами сочинили?
Защитник. Нет, не сам, а поэт Арго в середине прошлого века.
Лариса. В далекой древности. Когда люди еще не понимали, что народ — это святое понятие.
Защитник. Именно тогда-то и понимали. Пока не поняли, что это чушь. Народ никогда ничего не решал, не решает и решать не будет. Для того чтобы у нас решить какой-то вопрос, надо не на народ рассчитывать, а действовать через нужных людей, тихо, гордыню свою никак не выказывая. Если вас в чем-то обвиняют, надо признать вину, покаяться, попросить прощения, и, как говорится, повинную голову меч не сечет. Поймите, прокурор и судья — они ведь тоже люди, но на них оказывается давление. В совещательной комнате стоит телефон, так от одного его звонка судью охватывает панический страх. Сам по себе он добрейшей души человек. Но он человек долга, понимаете? И если долг ему что-то велит, так он уклониться никак не может, он же патриот.