Трибунал для судьи
Шрифт:
Он такого начала не ожидал. Он приехал сюда по «моей» просьбе через знакомого «важняка» из транспортной прокуратуры. По его подсчетам, я сейчас должен доказывать свою непричастность к убийству Шилкова, а он должен был меня задержать. Так ему думалось. Он ехал лишь за этим. После того, как он введет меня в дежурную часть ГУВД, он будет там весьма заметной фигурой. Но начало разговора шло вразрез с его планами. Судья не оправдывался, а деловито рассуждал о кризисе в МВД. Я знал о его секундном смятении, поэтому не стал терять время. Противник, на мгновение потерявший равновесие, – легкая добыча. Его нужно добивать, прижимая и прижимая спиной к канатам.
– Ты мне скажи, дружок, тебе еще не надоело быть на побегушках у Ступицына?
Тот сделал до глупости суровое лицо.
– Не о том говорим.
– Нет, о том, – возразил я. – Именно о том, о чем надо. Ты думаешь, я не знаю, зачем ты сюда приехал? Да я сквозь тебя стену вижу! Ты приехал задерживать судью, который по предположению Ступицына убил старшину Шилкова! Только ты промазал, парень. Меня ты не задержишь. Во-первых, я лицо неприкосновенное, во-вторых, имею полное право тебе не подчиниться вплоть до расквашивания твоего носа. Ты сам подумай – КТО ТЫ И КТО Я. Даже если предположить, что я с тобой поеду, то через две минуты слава твоя угаснет. Я снова выйду на улицу, а ты останешься в ГУВД, как оплеванный. Над тобой будут смеяться даже собаки в питомнике! Я снова войду в суд, а тебя за твою глупость переведут опером на «землю», в какой-нибудь РОВД. На этом и закончится твоя доблестная карьера.
Он слушал. Совершенно очевидно, что я его «зацепил». Пусть грубо и пока бесплодно, но – «зацепил».
– Ты думаешь, что Ступицын уверен в моей вине? А ты никогда не задумывался, чем на самом деле занимается Ступицын? А? Не задумывался?
Он не задумывался.
– Давай я тебе сейчас поведаю, как у вас рабочий день проходит. – Я ткнул окурок в мокрую пепельницу. Что за привычка у наших барменов – пепельницы мыть, но не протирать? – Ступицын утром отдает поручения, а потом исчезает на весь день. Раз или два, когда его вызывает руководство, он появляется, а потом снова исчезает. Челпанов, ты думаешь, он убийц ищет? Скажи мне, откуда у него появилась машина? Да еще не какая-нибудь «шестерка», типа той, на которой ты сюда примчался, а вполне конкретный «Крайслер» девяносто восьмого года выпуска? При зарплате в три тысячи рублей? На обедах экономил? С голоду подохнешь, Челпанов! Восемьсот тысяч на обедах не сэкономишь! Но он на ней к ГУВД не подъезжает, верно? Почему? Потому что знает – отдел собственной безопасности сразу возьмет его за жопу. А где сейчас Ступицын? Сказать? Он сейчас в машине преступного авторитета Гурова по кличке Гурон, которого даже воры не хотят короновать за свойственный ему беспредел. Гурон – бандит и убийца! А Ступицын сейчас ездит с ним по городу. Кстати, с моей собакой.
– «Крайслер» ему брат подарил! Он у него в Питере бизнесмен.
Судя по тому, что Челпанов выделил из сказанного, на этот раз я его «зацепил» уже покрепче. Дави, Струге, дави…
– Ступицын прекрасно понимает, что меня на убийство «колоть» – нулевой результат. Во-первых, я невиновен, во-вторых, я бывший прокурорский «важняк», в-третьих – я судья. Я на вас на всех хер забил, понимаешь? Для меня указка лишь судейское сообщество да Генпрокурор. Однако он ставит тебе задачу меня задерживать! А ты этого не понимаешь, поэтому и примчал сюда, слюну роняя! Он тебя под танки кидает, как тимуровца. В результате ты окажешься круглым дураком, а Ступицын будет не при делах. Я ему нужен для того, чтобы выиграть время. Моя информация о нем не знает предела. Поэтому я выгоден ему в мертвом виде. Понял? Ступицын – бандит, который ведет тебя, неразумного, к эшафоту. Поэтому я и спросил тебя – ты не боишься оказаться за бортом в момент шухера?
Я даже через кости черепа этого недотепы вижу, как зашевелились в его голове мозги. Вот они, мысли, поперли. А какие нехорошие-то!
– Ступицыну погоны носить – не больше месяца. Его или друзья-бандюки прихлопнут во время очередной делюги, или его ФСБ прищемит, как крысу. Освобождается место начальника отдела. Как думаешь, поставят на это место Челпанова? Черта с два! Найдется другой, посмышленее. А все почему? Потому что Челпанов себя ничем не проявил! Он, например, не смог в коллеге разглядеть оборотня. А если он не видит преступника рядом, то как он его найдет на улице? Смешно сказал, правда? А тебе, парень, двигаться вверх нужно. У тебя ситуация сейчас аховая! Либо ты – перспективный начальник, либо тебя вместе со Ступицыным за шиворот возьмут. Почему в ФСБ должны верить в то, что сотрудник, который работал вместе с милиционером-бандитом, не предпринял никаких действий по его разоблачению? Потому что сам замешан! Даже если докажешь обратное, в системе МВД ты уже никогда не отмоешься! Поверь мне на слово, старина, я на этом собаку съел. Когда ты начинал в своей ментовке учебники учить, я уже прошел школу прокуратуры и давно работал в суде. Нарушая судейский этикет, могу точно сказать, что за все деяния Ступицын угреется лет на двадцать. Вместе с Гуроном. Думай! Думай! Я для этого тебя сюда и вызвал!
Я сказал – «вызвал». Не «пригласил», и не «позвал». «ВЫЗВАЛ»! Пусть щенок поймет, что перед ним человек, который в силах решить его судьбу.
– Почему я должен Вам верить?
А вот это уже – ВСЁ! «Вам». Вербовка состоялась. Теперь, Антон Павлович, очень осторожно. Наступает момент истины. Самый трудный момент. Или Челпанов сейчас «срубится» и уйдет в тину, после чего повторный разговор будет бессмысленным, или он сломается.
– Ты хочешь стать начальником отдела? – Я наклонился над столом. – Тогда скажи Ступицыну, что судья Струге сегодня в семь вечера будет встречать жену на автовокзале. Сначала ты увидишь недоумение. Потому что сегодня утром, по подсчетам Ступицына, я должен быть уже мертв. А потом подъезжай к семи часам на автовокзал и посмотри, с кем туда подъедет твой шеф. – Я вынул из кармана и положил перед ним мобильный таксофон боксера. – Возьми эту трубку. Если убедишься в том, что я прав – позвони. Я скажу тебе, как стать на то место, которое ты заслуживаешь. Если поймешь, что я во всем солгал, – не звони. Вера без дел мертва, Челпанов. Чтобы кем-то стать в этой жизни, нужно думать головой и пахать.
Я смотрел на него и видел в его глазах терзания. Он, как буриданов осел, метался от собственной алчности к собственным сомнениям. Он молчал и смотрел куда-то сквозь стол. Я придвинул к нему трубку.
– Возьми и езжай. Проверь мою информацию. Ты опер, в конце концов! Ты обязан проверять все, что касается преступлений. Такой информации, которую тебе «слил» я, тебе не сольет уже никто и никогда в жизни. Это твой шанс, Челпанов. Не упусти его.
Неужели он возьмет таксофон? Мать моя, неужели Вадим был прав и игра стоит свеч?! Ведь у него нет на Ступицына ничего, кроме моих слов! Значит, и верить мне нельзя! Я для него – враг! Челпанов не знает этой поговорки, но думает по ней – «Не верь данайцам, дары тебе приносящим»!
– Бери…
Челпанов смахнул со стола трубку и молча вышел из кафе.
Его вел не Закон и чувство долга. Им руководило чувство страха. Он очень хотел быть начальником чего-нибудь, но ему было легче оставаться там, где он есть, нежели рисковать и играть по-крупному. Даже зная, что я представляю власть. Зная, что я могу помочь. В ГУВД ему никто не поможет. А я – могу. Однако он никогда не пойдет на сделку. Он трус. Вадим понял это раньше, а я почувствовал в ходе беседы.
Пащенко не слышал ни слова из нашего разговора. Но, отвалившись от стойки и подойдя ко мне, он не то спросил, не то подтвердил:
– А я что говорил?
В девятнадцать тридцать в моей квартире раздался телефонный звонок. Мы с прокурором переглянулись и одновременно потянулись к автоответчику. Я – к трубке, он – к пристроенной аппаратуре параллельного прослушивания.
– Я все видел.
– Что ты видел?
– Он подъехал на вокзал на синей «Мазде» вместе с человеком, о котором вы говорили. С ними было еще двое. Они простояли полчаса и уехали.
– Теперь ты мне веришь?
После паузы:
– Что нужно делать?
Вот теперь – окончательно, ВСЁ. Что делать? Сейчас я тебе скажу, что нужно делать…
Игра началась.
Пащенко положил трубку чуть позже, чем я.
– Челпанов точно «сдастся» Ступицыну? – Пермяков на диване листал журнал.
– Сто процентов. – Вадим потянулся к чашке остывшего кофе. – Его трусливая натура не способна на большую игру. Он способен лишь на мелочи. Поэтому первое, что он сделает по приезде, это доложит шефу о разговоре. Но меня сейчас больше волнует – где собака? С ней они приехать не могли, значит, Рольф где-то чалится. Он – их козырь в этой жизни. Второго такого шанса не предоставляется.